Он поднял глаза. Впервые за всё это время в его взгляде проступила не ярость, не обида — усталость.
— Вот и всё. Пришёл, чтобы проводить тебя в последний раз. За два десятка лет — это, думаю, по меньшей мере, справедливо.
Что будет дальше… — он вздохнул, не договорив.
— Пусть решает небо.
Один из солдат наклонился, потянул за завязку.
Мешок разверзся.
Оттуда, сбив дыхание, с мокрыми от пота прядями на лице, выпросталась женщина. Потрёпанная, босая, с рваными краями платья и синяками на запястьях. Лицо грязное, но Вэй Янь узнал её сразу.
Ланъюнь
Когда-то она шептала ему на ухо стихи, смеялась над его серьёзностью, прижималась к нему в тихих покоях, где пахло благовониями и дождём.
Теперь она ползала в траве, вытирая рот тыльной стороной руки, с растерянным, безумным взглядом.
Ни гордости, ни достоинства — только жалкое существо, выброшенное на берег жизни, где никто её больше не ждал.
Вэй Янь медленно спешился.
Подошёл ближе.
Смотрел на неё — долго.
Не с ненавистью. И не со страданием.
С какой-то тихой, безграничной пустотой.
Он знал: в этот момент у него отняли не женщину.
А ту веру, что где-то среди людей — даже предательства — всё же может быть тепло.
Он не сказал ни слова.
А потом — просто отвернулся.
Резкий свет дня хлынул ей в глаза, и Ланъюнь, обездвиженная, с заткнутым ртом, вдруг увидела перед собой его.
Вэй Янь.
Он сидел верхом, как и прежде, спокоен, прям, в одежде цвета выцветшей индиго. Её сердце забилось — внезапная, почти детская радость вспыхнула в груди: он здесь. Он пришёл.
Она заёрзала, пытаясь подать знак, воззвать к нему, напомнить, кем была — его любимой, его ласточкой в окне. Но взгляд, что он бросил на неё, не нес в себе ни искры жалости.
Только холод.
Ледяная, неподъёмная пустота.
Словно смотрел не на человека, а на старый, истлевший сон.
Улыбка ужаса исказила её лицо. Она замерла. Смотрела на него, не смея шевельнуться, будто одно лишнее движение могло всё разрушить — а может, уже и нечего было рушить.
Вэй Янь медленно перевёл взгляд и встретился глазами с братом.
Два всадника.
Две фигуры на фоне реки и неба.
Молчание — гулкое, как в безветренную ночь.
Вэй Шао мрачно сузил глаза. Их взгляды сцепились — как мечи, не двигаясь, но напряжённые, как перед боем.
А потом Вэй Шао резко дёрнул поводья.
— Уходим! — бросил он и круто развернул коня.
Словно и не было между ними двадцати лет, ни крови, ни юности, ни домов с общими стенами.
Позади него один за другим тронулись всадники. Лица суровы, шаг слажен. Топот копыт постепенно стихал в траве. Фигуры исчезали вдалеке, растворяясь в волнах холмов.
Остался только ветер.
И та, что лежала на земле, связанная.
И тот, кто молчал, всё ещё не спускаясь с коня.
Прошло три дня с тех пор, как Вэй Янь покинул город.
Вэй Шао, проводив его, исчез.
В тот день из дома вышла и госпожа Сюй. Вернувшись, она не встала с постели.
Сяо Цяо пришла её навестить — та едва дышала. В лице проступила усталость, взгляд помутнел. Всё в ней говорило: случилось нечто тяжёлое.
Сяо Цяо молча смотрела на неё.
Что-то пошло не так. Возможно, с Вэй Янем.
Но что именно? Почему госпожа Сюй так сломалась? Где Вэй Шао?
Ответов не было.
Она знала одно: в доме Вэй произошла беда. И беда серьёзная.
Раз уж это связано с Вэй Янем, Сяо Цяо не могла не подумать об одном: наверное, та давняя, будто бы уже забытая история — про то, что Вэй Янь будто бы в неё был влюблён — всплыла наружу.
Иначе она не могла представить, что ещё могло случиться.
В душе было неспокойно и тяжко, словно вина лежала на ней самой.
В тот вечер Вэй Шао всё ещё не вернулся.
Сяо Цяо пошла в северное крыло — ухаживать за госпожой Сюй.
Солнце клонилось к закату. Комната, в которую днём обычно лился тёплый свет, теперь погружалась в сумерки, понемногу утопая в сером полумраке.
Тётушка Чжун вошла, чтобы зажечь светильники. На постели шевельнулась госпожа Сюй — будто очнулась. Сяо Цяо поспешила к ней, помогая вместе с тётушкой Чжун приподнять её.
Госпожа Сюй оперлась на подушки. Её взгляд остановился на лице Сяо Цяо — как будто вглядывалась, о чём-то думала.
У Сяо Цяо дрогнуло сердце, она не решалась встретиться с ней глазами.
Через мгновение прозвучал голос — тихий, усталый: — Похоже, я проголодалась. Хочется поесть.
Сяо Цяо уже собиралась выйти, но госпожа Сюй остановила её: — Пусть лучше тётушка Чжун сходит.
Тётушка Чжун вышла. В комнате осталась только Сяо Цяо.
Госпожа Сюй жестом велела ей сесть поближе к кровати — и спросила про Вэй Шао. Сяо Цяо ответила, что он ушёл три дня назад и до сих пор не вернулся.
Госпожа Сюй на мгновение задумалась, потом тихо проговорила: — Он пошёл провожать своего старшего брата.
Помолчала — и добавила: — Его двоюродный брат уехал в земли хунну.
Сяо Цяо вздрогнула. Сердце ушло в пятки.
Госпожа Сюй на некоторое время умолкла, прежде чем снова заговорить: — Ты — жена Шао`эра. Есть вещи, которые тебе должно знать. Янь`эр… он особенный. Его отец — хунну. Теперь он должен уйти туда. Я больше не могу его удержать. Только отпустить.
Сяо Цяо с изумлением смотрела на неё.
Госпожа Сюй всматривалась в лицо девушки, затенённое сгустившимися сумерками.
— Какой же ты хороший ребёнок… — вздохнула она. — Неудивительно…
