Она пришла в канцелярию принести ему еду. Голос её был мягок, слова — заботливы, движения — ласково-бережные. Когда она приблизилась, от её тела донёсся едва уловимый, тонкий аромат, будто случайно коснулся его обоняния. Он провожал взглядом её стройную фигуру, исчезающую за дверью, и чувствовал, как всё то раздражение и тоска, что давили на сердце последние дни, вдруг находят выход.
Ему вдруг до боли захотелось вновь ощутить то блаженное забытьё, которое она одна могла ему даровать — когда всё остальное в мире теряло значение, и оставалась лишь опьяняющая нега, словно вознесение в высшую сладостную высь. Он не сдержался — звериное нутро в нём прорвалось наружу…
Вэй Шао резко подскочил с ложа. Лишь тогда заметил, что полностью наг, не прикрыт ничем. Окинул взглядом комнату — его одежда была аккуратно сложена и лежала неподалёку, её заботливые руки уже успели всё прибрать. Он торопливо оделся, широкими шагами направился прочь, вышел за ворота канцелярии и, даже не оседлав коня, заспешил домой.
Ещё не пробил пятый барабанный удар. Полукруглая луна висела на востоке, наклонно затаившись в глубине тёмно-синего небосвода. Звёзд было немного, и лишь одна — яркая Утренняя звезда— сверкала чистым золотом. Улицы были пустынны, дома по обе стороны погружены в мрак. В тишине доносились лишь редкие, приглушённые собачьи лай с далёких подворий.
Вэй Шао спешил, одиноко шагал по улицам Юйяна в предрассветной мгле. Но когда уже приблизился к воротам своего дома, шаг его замедлился, а затем и вовсе остановился. Он встал, глядя издалека на два фонаря, высоко подвешенных у входа в поместье Вэй, и на мгновение погрузился в задумчивость.
Лишь за эти последние несколько дней он впервые по-настоящему, до глубины души, осознал, какое влияние эта девушка по имени Цяо оказывает на его разум и сердце. Её радость и печаль, как оказалось, способны вызывать в нём отклик — радостью или печалью в ответ. Настолько, что в порыве желания увидеть её счастливой он мог сгоряча сказать такую безумную вещь, как разрешить ей ударить себя… Раньше подобное, казалось бы, ему чем-то совершенно невозможным.
А уж то, как Вэй Янь, когда всё всплыло наружу, решительно подал прошение об отставке, и вовсе ввергло Вэй Шао в тяжёлую подавленность. За эти дни он не раз задавался вопросом: если бы тогда, в припадке ярости, он не ринулся к Вэй Яню, не разрывал до конца ту гноящуюся рану, которую и говорить вслух было бы позором, если бы даже не дошло до драки между ними — не случилось бы затем всего того, что он так не хотел видеть?
Он понимал — эти мысли несправедливы по отношению к ней.
Происхождение Вэй Яня было сложным, а желание покинуть семью — зреющим. Даже без её участия, рано или поздно, наверняка бы нашёлся другой повод, чтобы привести к разладу между братьями.
Но мысль о том, что одна женщина — причём дочь злейшего врага их рода, на которого он в юности клялся пролить кровь до последнего — теперь оказывает на него такое влияние, способна определять его чувства, его поступки… эта мысль внушала тревогу и смятение. Более того, он начинал испытывать к самому себе нечто вроде презрения — за слабость, за утрату самообладания.
И именно поэтому, вернувшись сегодня домой, несмотря на крайнюю усталость, несмотря на то, что душа его была натянута, как струна, до предела — он всё же сдерживался, не желая показывать ей никаких лишних чувств.
И вот сейчас, Вэй Шао с изумлением осознал: то, что он так поспешно бросился обратно, было лишь потому, что в сердце у него всё это время крутилась одна мысль — вдруг она расстроена, обижена из-за вчерашнего… Ему хотелось успокоить её, развеять её грусть, вызвать улыбку. Эта мысль, как невидимая верёвка, будто спутала ему ноги. Он невольно замедлил шаги… и, наконец, остановился.
Так он и застыл у самых ворот, колеблясь, не зная, стоит ли входить. В этот миг дверь вдруг открылась — изнутри показалась половина фигуры привратника. И Вэй Шао, словно уличённый в чём-то постыдном, мгновенно обернулся и поспешно зашагал прочь.
Небо на востоке уже начинало бледнеть. Привратник, как обычно, вышел лениво, с длинным шестом-крюком в руке — готовился опустить фонари и потушить огонь. Бросив взгляд, он заметил неподалёку тёмную фигуру. Тот, кто стоял, сразу двинулся прочь, как только его увидел. Привратник прищурился, силуэт показался ему смутно знакомым, но вокруг было слишком темно, и прежде чем он успел разглядеть, фигура уже исчезла в утренних сумерках.
Привратник зевнул и отвёл взгляд.
…
Сяо Цяо проснулась рано, ещё с рассветом — в груди у неё таилось нечто, не дающее покоя. Голова ощущалась тяжёлой, тело всё ещё не оправилось после вчерашней близости — ломота и слабость не покидали её. Она посидела немного в постели, укрывшись одеялом, прежде чем встать и открыть дверь, собираясь к утренним делам.
После умывания и неторопливых сборов, Чуньнян сказала, что в маленькой кухне уже готов завтрак. Но у Сяо Цяо не было аппетита — она лишь выпила чашу тёплого рисового отвара, сваренного на медленном огне. И когда уже собралась идти в северный флигель, в комнату вошла одна из служанок:
— С самого утра кто-то принёс письмо для госпожи, — сказала она, протягивая запечатанный бамбуковый тубус.
Сяо Цяо на мгновение опешила — не могла представить, кто бы мог прислать ей письмо в такой ранний час. Взяла тубус, осторожно поддела печать ножом, вынула свёрнутый пергамент, развернула — и как только увидела на нём стройный, знакомый почерк, её глаза широко раскрылись, засияв от неожиданной радости.
Письмо оказалось от Да Цяо!
В нём она писала, что теперь они с Би Чжи — муж и жена, и живут вдвоём в Линби.
Ещё несколько месяцев назад, когда хоу Сюйчжоу Сюэй Тай выступил в поход против Яньчжоу, на него внезапно с тыла напал Янь Синь. Войскам пришлось срочно отступать и вернуться. Теперь между ними началась настоящая вражда — столкновения идут одно за другим, весь регион Хуайнань охвачен смутой. Даже в уединённой горной деревне, где они с Би Чжи нашли приют, стало неспокойно. Недавно туда забрёл небольшой отряд войск Сюэй Тая — хватать новобранцев, отнимать провиант. Деревенские жители плакали, умоляли их пощадить, но солдаты, словно дикие звери, никого не щадили. Они даже ранили старика, который когда-то помог Да Цяо и Би Чжи найти приют в той деревне. В ярости Би Чжи перебил весь отряд, собрал оружие, и организовал на входе в ущелье заставу, чтобы больше никто из чужаков не мог войти.
Крестьяне глубоко его уважают — слушают без спора, как родного вождя. Более того, услышав о его подвиге, к ним начали стекаться другие — семьи, изгнанные из домов, измученные поборами, грабежами и насилием. Они просили приюта и защиты. Би Чжи всех принял. Чтобы быть готовым к новой угрозе, он отобрал крепких мужчин и начал обучать их военному делу. В прошлом месяце лично повёл отряд и уничтожил шайку разбойников, долго досаждавших округе. Его имя стало греметь. Сейчас в деревне уже собралось свыше тысячи человек, все признают его единственным главой, порядок строгий, и всё под его командой.
Новелла гораздо интереснее, чем Дорама. Отношения между Вэй Шар и Сяо Цяо больше похожи на правду, не верю я в эти заявления «спим рядом, я к ней не притронусь»🤔. Он же здоровый молодой мужчина, а рядом законная жена, с чего мучать себя? И ей не пристало строить из себя благочестивую супругу, не такое воспитание)) Все разногласия между мужем и женой улаживаются в постели)) Большое спасибо переводчикам, очень хорошо передают мысли и замысел автора