Местность вокруг — низменная, деревни и уезды рядом с Сяо испугались. Слухи разнеслись быстро. Народ, не дожидаясь беды, начал бросать дома и уходить — кто пешком, кто с тележками, кто, неся детей и поддерживая стариков.
— В прошлом году была засуха, ни урожая, ни спасения… — сокрушённо говорил кто-то из крестьян. — А теперь, как только зерно в амбарах — и опять беда. Вода. Кто же так жить может? Где ж правда?..
Многие начали всхлипывать, вытирая глаза рукавами.
Вэй Шао стоял молча, глядя вслед уходящим. Люди тащили за собой всю жизнь — старых, малых, поклажу. Он стоял — и долго не двигался.
— Господин, — шагнул вперёд Лэй Янь, — кони отдохнули. Можно выдвигаться.
Вэй Шао медленно перевёл взгляд на юго-восток, в сторону Цзюлигуа́ня. Помолчал, будто что-то обдумывал. Затем негромко произнёс:
— Меняем маршрут. Едем. Я хочу лично взглянуть в глаза Сюэй Таю.
На следующий день Сяо Цяо с сопровождением пересекла Цзюлигуа́нь, въехала в Линби — и, наконец, достигла цели своего путешествия. Там она вновь увидела Да Цяо — ту, с кем не виделась так долго.
Сестры встретились взглядом — и в тот миг, казалось, всё вокруг исчезло. Словно прошла целая жизнь.
— А Фань! — воскликнула Сяо Цяо и поспешно бросилась вперёд.
Обе — сразу, без слов — схватили друг друга за руки, сжали крепко, как будто боялись, что, если отпустят, всё окажется сном.
Да Цяо, едва прошептав:
— Маньмань… не выдержала: в глазах заблестели слёзы, и в следующий миг они уже катились по её щекам, беззвучно, но неудержимо.
Сяо Цяо аккуратно усадила её, нежно смахнула слёзы с её лица.
Долгие расставания, тревоги, недосказанные письма — всё переплелось в этом молчании. Постепенно, по мере того как разговор пошёл — чувства утихли, дыхание стало ровнее, сердца согрелись.
Сяо Цяо внимательно разглядывала Да Цяо. Та теперь была уже глубоко беременна — тело округлилось, в лице прибавилось, движения стали чуть медлительнее, руки и ноги слегка отекли. Но в остальном — цвет лица был хороший, в глазах светилась тишина и покой.
Сяо Цяо не могла нарадоваться. Долго смотрела на её круглый живот, потом не удержалась — придвинулась ближе, прижалась щекой, несколько раз ласково потерлась, затем легонько положила ладони и рассмеялась:
— Тётушка пришла навестить маленькое солнышко! Хороший мой, будь послушным, не мучай мою сестричку!
Да Цяо засмеялась, обняла Сяо Цяо, прижала к себе на мгновение. Потом мягко, как в детстве, провела рукой по её волосам, заправляя выбившуюся прядь за ухо:
— Маньмань… — тихо сказала она. — После того как мы с твоим зятем ушли, я много думала. Тогда ты сказала, что хочешь выйти за хоу Вэя вместо меня — я всё поняла не сразу. Только потом, со временем, осознала: это была просто причина, чтобы я смогла уйти спокойно. Ты хотела защитить меня. Ты отдала свою свободу за мою.
— Сейчас я живу хорошо… а ты… ты вошла в дом Вэй вместо меня. Всё это время у меня сердце не было на месте. И только недавно, когда господин Цзун рассказал немного о твоей жизни — я смогла хоть немного успокоиться.
— Этот год был для тебя…, наверное, очень трудным?
Сяо Цяо лучезарно улыбнулась:
— Сестра, ты не знаешь — бабушка в доме Вэй такая добрая. И ко мне — тоже с душой. То, что я смогла без помех вернуться домой, — всё благодаря её заботе.
Да Цяо мягко кивнула, а потом, взглянув на сестру чуть более серьёзно, спросила:
— А твой муж? Он хорошо с тобой обращается?
Сяо Цяо встретилась с её глазами — в них были тревога, нежность и чуть заметная вина. Она на мгновение задумалась, затем наклонилась и тихо, почти шёпотом, прошептала на ухо:
— Он… тоже со мной хорошо. Я даже как-то ударила его — а он не рассердился.
Да Цяо замерла от неожиданности. Сяо Цяо же, сияя глазами, с лукавством смотрела на неё, явно дразня. Да Цяо наконец пришла в себя и не смогла сдержать смех:
— Он хорошо к тебе относится, а ты вот так с ним? Разве это не чересчур?
Сяо Цяо фыркнула:
— Он сам довёл меня!
Да Цяо покачала головой:
— Но ведь нельзя же мужа бить… Я, признаться, всё это время очень волновалась…
Сяо Цяо, весело смеясь, перебила:
— Сестра, не волнуйся! Я справлюсь. Правда. Всё у меня будет хорошо!
Да Цяо хорошо знала, что между домами Цяо и Вэй с прошлых лет тянется старая вражда. Ещё в Восточном округе ей доводилось слышать о хоу Вэй Шао — кое-что из рассказов заставляло холодок пробежать по спине. Особенно когда дошла весть о том, как он расправился с Ли Су — тогдашние слухи рисовали его как безжалостного и властного владыку, внушающего страх одним лишь именем.
Такой человек, представлялся ей, должен был быть строг и неприступен — как острый клинок в ножнах. Но теперь, услышав от сестры, каков он дома, в её обществе — она была поражена. Кто бы мог подумать, что он, тот самый Вэй Шао, способен так относиться к Сяо Цяо — терпеливо, снисходительно, даже если она его… бьёт.
С тех пор как она сама вышла за Би Чжи, Да Цяо узнала, что такое настоящая забота. Муж был с ней мягок, внимателен — и она, по своей природе, отвечала тем же. И потому вообразить, как строгий военачальник может быть так покладист с упрямой, живой Сяо Цяо… было ей почти невозможно.
Но что это могло значить? Только одно: если мужчина, даже получив пощёчину, не сердится — значит, он любит. И сильно.
Долгое время в её сердце жила тихая вина: она сама обрела мужа по любви, а младшую сестру невольно оставила в трудном браке, под гнётом чужой семьи. Но теперь, глядя на сияющие глаза сестрёнки, слыша её голос, в котором нет ни обиды, ни усталости — только свет, да задор — Да Цяо вдруг поняла: всё обернулось лучше, чем кто-либо мог ожидать.
Она крепко сжала руку сестры и сказала с улыбкой:
— Раз ты приехала, останься подольше. А когда надумаешь уезжать — я попрошу твоего зятя лично проводить тебя до самого Юйяна.
