Старик в серой одежде исчез вдали.
И тут Вэй Шао вспомнил.
Этот человек… он наверняка и был тем самым, о ком когда-то упоминал Гунсунь Ян. Тогда, в Синьду, в одну из ночей, они вместе стояли на платформе Тантая, и Гунсун вскользь поведал ему об одном человеке — последнем представителе школы моистов в этом поколении. Звали его Ван Байши.
Вэй Шао был слегка удивлён — не ожидал встретить того самого здесь, у подножия дамбы.
Но после первой вспышки удивления, сказанное Ван Байши на прощание… не задело его глубоко.
Звёзды, небесные предначертания, воля судьбы… — всё это для него всегда оставалось пустыми словами.
С тех самых пор, как в двенадцать лет он собственными глазами видел смерть отца и брата, видел, как кровь заливает снег, он понял одно: только сила даёт выживание. Только железо, власть и страх могут подчинить других.
Никакая «Звезда Императора» ему не приказывала. Он сам — кует своё небо.
Остальное — лишь отражение луны в воде, цветок в зеркале. Пустое.
Сколько их было, с древности до наших дней, тех, кто, прикрываясь словами о «воле Неба», о «предназначении звёзд», на деле просто творил себе репутацию, собирал людей под знамя, сеял громкие надежды. Но сколько из них в самом деле дошли до трона?
Единицы.
А потому, если он и метит в Поднебесную, то не собирается больше прятать свои намерения. Мировая шахматная доска уже давно расставлена. Притворяться верным слугой Ханьской династии — это больше не нужно. Он, Вэй Шао, уже стал владыкой севера. И теперь не собирается лицемерить.
Он стоял на месте, молча, взгляд его был устремлён вдаль. Затем пришёл в себя, повернулся, вскочил в седло — и, не оглядываясь, ускакал прочь.
За спиной его — народ. Те, кого он только что спас. Увидев, что господин хоу уезжает, они бросились за ним, провожая его, кто как мог. Но не догнали — и тогда, один за другим, опустились на колени в дорожную пыль, склонились низко, как перед великим вождём, навеки уходящим из их глаз.
Вэй Шао поднялся на тракт и пришпорил коня. Он снова взял курс на Цзюлигуа́нь, куда и направлялся изначально.
Однако эта внезапная остановка, поворот, бой, задержали его.
Он хорошо считал: если не будет преград, в лучшем случае он достигнет перевала лишь к завтрашнему дню.
А значит, Сяо Цяо к тому времени уже, скорее всего, пересекла границу и добралась до Линби.
Лэй Янь и прочие приближённые, сопровождавшие Вэй Шао, были в восторге.
Владыка ни единым словом не пытался взывать к толпе, не преследовал цели снискать любовь народа — но всё произошло, само собой. Спасение плотины, гневный выстрел, сдержанная речь, фигура на холме — и имя Вэй Шао уже начало греметь над Хуайшуй, хотя ни один его гарнизон ещё не ступал на эту землю.
Все в свите чувствовали это: с этого дня на юге у него будет имя.
Но сам Вэй Шао, вопреки внешнему спокойствию, чувствовал внутри нарастающее раздражение. Что-то тревожило его. Может, потому что задержался, может, потому что не успел… а может, просто слишком долго не видел её.
Он не делал больше ни одной остановки. Всю ночь они шли почти без сна, и на следующее утро, когда он вновь вышел на прямую дорогу в сторону Цзюлигуа́ня, оказалось — они близ Сяо.
И вдруг — вдали, на пыльной дороге, прямо по пути — показалась армейская колонна.
Флаги развевались, пыль стояла столбом. С каждым ли всё чётче вырисовывались знаки: посреди алых стягов — огромный иероглиф «Ян».
Ян Синь.
Вэй Шао узнал их сразу. И тут же пришпорил коня, направившись вперёд.
Ян Синь вёл войско вперёд по широкой дороге, когда вдруг заметил: навстречу, по тому же тракту, приближается небольшой отряд — чуть больше десятка всадников. И что странно — они не сворачивали, не уступали дорогу, а ехали прямо, как, будто, вовсе не замечая его армию.
Слишком уж дерзко. Подозрительно.
Из осторожности Ян Синь поднял руку, давая знак своей армии остановиться. Сам же остался впереди — вглядываясь, пытаясь понять, что за люди.
Когда всадники подъехали ближе, стало видно: тот, кто ехал впереди, был совсем молод, но держался с поразительным спокойствием и достоинством. Его взгляд — прямой, уверенный, в нём чувствовалась мощь и внутренняя сталь. Лицо — без гнева, но и без заискивания.
Ян Синь уже было открыл рот, чтобы спросить, кто они, но тут из-за спины молодого человека раздался громкий оклик:
— Господин Ян Синь из Янчжоу? Я — Лэй Янь, воевода при ставке хоу Вэя из Ючжоу! Наш господин — здесь!
Хоу Ючжоу… Вэй Шао?
Ян Синь, конечно, знал: не так давно они с этим северным владыкой вступили в негласный союз и вдвоём ударили по Сюэй Таю, обратив его в бегство. Но прежде — он ни разу не видел Вэй Шао собственными глазами.
Говорили: молодой, лет двадцать с лишним, из рода военного, красив, как бог войны, и в равной мере прославлен своей яростью и расчётом.
Ян Синь взглянул внимательнее — и увидел, как тот самый молодой человек смотрит прямо на него. Лицо спокойное, но в глазах — сила. Уголки губ тронула лёгкая улыбка. Он чуть склонил голову — как равный к равному.
Ян Синь почувствовал прилив радости. Он тут же соскочил с седла, поспешно пошёл вперёд — навстречу Вэй Шао.
Вэй Шао также спешился. Они сошлись посреди дороги и обменялись приветствиями.
Ян Синь тут же выказал почтение:
— Давно наслышан о доблести хоу Вэя. Сегодня, наконец, могу видеть воочию — великая честь для меня.
Вэй Шао спокойно ответил:
— Вчера я велел передать вам письмо. Дошло ли оно? Удалось ли снять осаду с Сяо?
Ян Синь кивнул:
— Вчера как раз получил весть от господина хоу — только тогда и понял: Сюэй Тай обошёл укрепления и хотел затопить город, открыв плотину. Если бы не вы — мне и впрямь не суждено было бы понять, в чём истинная угроза.
— Услышав, что вы ведёте сюда войско… всё равно что услышать гром среди ясного неба. Я тотчас принял решение — не ждать. Мы с людьми ударили из города, и Сюэй Тай был наголову разбит. Бежал назад, к Линби.
— Я же… вспомнил о вас, господин хоу, — и поспешил навстречу. Позвольте спросить: где ныне расположено ваше войско? И если не секрет… какова цель вашего южного похода?
При этом он невзначай бросил взгляд за спину Вэй Шао — словно рассчитывал увидеть за холмами целую армию.
Вэй Шао слегка улыбнулся:
— Не стану скрывать, господин Ян. На этот раз я спустился на юг лишь по личным делам. Войско с собой не вёл.
— Да и, в конце концов… — он спокойно бросил взгляд на дорогу, затем вновь посмотрел на собеседника, — это же ваши земли. Если бы я ввёл сюда армию — разве это не было бы неуважением к вам?
