В голове Чэнь Жуя не было ничего, кроме образа Сяо Цяо.
Стоило ему сойти со стены, как он тут же направился в резиденцию наместника и с порога отдал приказ: немедленно готовить свадебный зал — он намерен сочетаться с ней браком. Без промедления.
По его нраву, если женщина попадалась ему в руки — особенно такая, как она, — он и думать не мог о сдержанности. Что за смысл тянуть, когда добыча уже у тебя в когтях?
Но в этот раз было иначе. Почему — он и сам не понимал. То ли взгляд её, то ли непокорство, то ли странное волнение в груди. Как бы то ни было — он не смог применить силу. Успокоил себя тем, что подождёт. Ещё один день. А когда обряд свершится, захочет она того или нет — станет его женщиной. А там… он покажет ей, что значит быть с мужчиной.
Он будет нежен. Он будет настойчив. Он заставит её подчиниться — не страхом, а телом.
Весь день он провёл в сладостном возбуждении. Перестроил оборону Ши-и, ключевые посты передал в руки своих людей. И отныне все остальные заботы отбросил. Лишь вертелся вокруг Сяо Цяо, как мотылёк возле пламени.
Он велел приносить ей драгоценности, шёлка, лаковую посуду, коробки с ладаном. Услужливые слуги, один за другим, передавали ей богатства, стараясь угодить.
И вот — наступил вечер следующего дня.
Зал для бракосочетания был убран по всем правилам. Алые ткани, фонари, узоры в виде мандор и журавлей — всё готово. Выбрали даже час удачи.
Чэнь Жуй, нарядный и самодовольный, стоял у входа в зал и велел:
— Идите, приведите её. Хоть силой — она должна стать моей женой.
Но не успели исполнить его приказ, как вбежал гонец.
Запыхавшись, он выдавил:
— Господин… Снаружи… В тридцати ли от города — разведка заметила движение. Идёт армия. Судя по знамёнам… это войска хоу Вэя. Войско идёт быстро. Очень скоро будет под стенами.
Он и представить не мог, что Вэй Шао продвинется так быстро.
Свадебную церемонию пришлось немедленно остановить. Чэнь Жуй заскрежетал зубами, выругался так, что покраснели уши у всех слуг, сорвал с себя парадный халат, велел подать кольчужный доспех и бронзовую пластину на грудь.
Доспех защёлкнулся на плечах, надетый поспешно, но решительно. В руке — боевой гуй-цзи. Он потряс его, вдохнул поглубже и уже собрался выйти, собрать войско и лично возглавить оборону.
Но вдруг, на полпути, задумался. Что-то в нём дёрнулось. Он остановился, повернулся, и, не сказав ни слова, бросился назад — в покои Сяо Цяо.
Он ворвался внутрь, распахнув дверь с силой.
— Красавица моя! — выдохнул он, сияя, как в бреду. — Вэй Шао сам приполз, чтобы сдохнуть под нашими стенами! Мешает нашему счастью! Но ты только посмотри — я сам выйду и сражу его у копыт моего коня! А когда вернусь победителем — мы с тобой обвенчаемся, как и должно быть. Потерпи… немного!
Он шагнул к ней.
Сяо Цяо не проронила ни звука — смотрела на него с тем самым ледяным, немигающим взглядом, которым она умела смотреть, когда презирала.
Он, будто не замечая, достал верёвку и — привычно, ловко, быстро — связал ей руки и ноги, осторожно перенёс её на ложе и уложил поверх покрывал.
— Прости, что снова действую грубо, — прошептал он, наклоняясь ближе. — Я… просто не могу быть спокоен. Вдруг ты вздумаешь что-нибудь… себе… пока меня не будет? Я бы себе этого никогда не простил. Потерпи. Я быстро.
Он опустил полог кровати, прижал его рукой, взглянул в последний раз, шагнул за дверь.
— Охранять! — рявкнул он служанкам. — Ни на шаг от комнаты!
После чего стремглав бросился к воротам.
На стенах уже толпились стражники. Он быстро выбрал отряд, сел верхом, поднял своё знамя, вывел войско за стены и выстроил его в боевой порядок прямо у подножия укреплений. Броня сияла на солнце, копья стояли, как лес. Сам он — впереди всех, как герой с легендарных фресок.
Он ждал Вэй Шао.
По мере приближения к Ши-и вестовые доклады следовали один за другим.
Из них Вэй Шао узнал, что Чэнь Пан отстранён, власть в городе захвачена Чэнь Жуем, который уже вывел армию за стены и лично встал во главе войска, разослал вызов и требовал решающей схватки.
Вэй Шао не замедлился ни на миг.
Он устремился к крепости, и, когда до стен оставалось всего несколько ли, две армии сошлись лицом к лицу.
С противоположной стороны поля, в самой середине строя, Вэй Шао увидел Чэнь Жуя — тот сидел высоко в седле, в полном доспехе, с гуй-цзи в руке, поза его была напыщенно героической. По обе стороны от него выстроились четыре боевых офицера, позади развевался гигантский штандарт с огромным иероглифом «Чэнь», сверкающим на алом фоне, — его знамя развернулось, поймав ветер, будто демонстрируя торжество.
Чэнь Жуй пришпорил коня и выскакал вперёд, крикнул что-то — насмешливое, вызывающее. Голос его звучал отчётливо, самодовольно, будто он уже видел себя победителем.
Вэй Шао не ответил.
Он даже не взглянул на него второй раз.
Молча протянул руку, взял из седельного чехла двойной боевой лук из чёрного железа, названный «Прошивающий тигров». Тетива натянулась, как струна циня. Он прицелился, ни единым мускулом не дрогнув.
И — выпустил стрелу.
Сразу три снаряда, связанных особым плетением — три острые тени взвыли в воздухе, просвистели, словно разрывая само небо, — и понеслись прямо в грудь Чэнь Жуя.
Острия стрел со свистом разорвали воздух.
Три чёрные тени, одна за другой, слились в одну — словно натянутая до предела змея, вылетевшая из тетивы. Они летели прямо к цели — к Чэнь Жую, сидящему на коне в сотне шагов от стрелка.
Тот и глазом моргнуть не успел.
Увидев, как из воздуха навстречу несётся смерть, он побледнел. Сердце сжалось, руки дрогнули. Он даже не успел вскинуть гуй-цзи, чтобы попытаться отбить стрелу.
Поздно.
В панике, не заботясь о достоинстве, он пригнулся, прижавшись телом к шее коня. Только так — за долю мгновения — ему удалось избежать удара.
Прям пробрало! Обычно батальные сцены безжалостно пролистываю, ибо скучно и без динамики. А тут даже перечитала