Сяо Цяо немедленно направилась в боковую комнату северного крыла — ожидать вызова на поклон.
Старшая госпожа Сюй только-только вернулась в дом. Если бы её отношение было откровенно враждебным, вряд ли бы она захотела видеть невестку так скоро. Но Сяо Цяо должна была исполнить свой долг — показать уважение. И потому заняла положенное место и ждала в молчании.
Сквозь окно боковой комнаты она могла видеть, как по длинному проходу, ведущему в главную приёмную, сновали туда-сюда люди. Топот не стихал: служанки, надсмотрщицы, управляющие, а ещё — явно чиновники и военные из города.
Она просидела там некоторое время. Небо уже начинало темнеть, и только тогда, когда шаги по галерее стали редкими и звуки утихли, у дверей наконец появилась служанка. Поклонившись, она пригласила Сяо Цяо пройти.
Сяо Цяо неожиданно ощутила, как в животе сжалось от лёгкого волнения.
Сделала глубокий вдох, собралась — и пошла следом за служанкой в главный зал.
В прошлой жизни, как она помнила, в её последнюю встречу с Да Цяо ей всё же удалось услышать нечто важное.
Из слов сестры стало ясно, что из всех людей в этом доме лишь один человек из окружения Вэй Шао никогда не причинял ей зла. Лишь одна старая госпожа — бабушка Вэй — всё ещё помнила о ней. На праздники и во время смены сезонов кто-то от её имени присылал Да Цяо гостинцы, еду и лекарства.
Но счастье длилось недолго.
Старшая госпожа Сюй умерла от несчастного случая меньше чем через год после того, как Да Цяо вышла замуж. И с этого момента жизнь сестры пошла под откос — не было больше ни защиты, ни покрова.
Именно потому Сяо Цяо так серьёзно отнеслась к этому визиту. Она не питала иллюзий: завоевать расположение старшей госпожи — задача непростая. Но если хотя бы госпожа Сюй окажется не такой, как мать Вэй Шао, то, по крайней мере, ближайший год её жизни не будет сплошным адом. А это уже немало.
Северное крыло, где жила госпожа Сюй, по своей планировке напоминало западное — где теперь обитала Сяо Цяо, — но было заметно просторнее. При этом убранство здесь было настолько простым, почти аскетичным, — что было полной противоположностью вычурным покоям госпожи Чжу.
Единственным элементом, напоминающим о статусе хозяйки, был высокий трон из чёрного красного дерева, установленный на трёхступенчатом помосте. По обе стороны трона стояли квадратные столики с небольшими предметами утвари, а за спиной поднималась длинная лакированная ширма, украшенная узором «облака и пар». На этом возвышении, в центре, и сидела сейчас старшая госпожа Вэй, бабушка Вэй Шао — госпожа Сюй.
Когда Сяо Цяо вошла, гостей в зале почти не осталось. Лишь несколько служанок стояли в стороне. Среди них — старая Тётушка Чжун, неотлучная компаньонка старшей госпожи.
Ни госпожи Чжу, ни Чжэн Шу здесь не было.
Но Вэй Шао присутствовал. Он стоял ниже, по правую руку от старшей госпожи. Его неизменный меч покоился у края трона, в пределах досягаемости.
Бабушка Вэй Шао — госпожа Сюй — выглядела невзрачно: худая, в чёрной одежде, с поседевшими волосами. Широкий лоб, округлый подбородок, ввалившиеся щёки — лицо самое обыкновенное, каких тысячи. И всё же был в ней один неожиданный штрих: у неё остался только один глаз.
Левая глазница помутнела, белёсая пелена покрывала её полностью — точно слепая снежная равнина. Но правый глаз светился остротой, вниманием и внутренней силой. И когда этот единственный глаз обратился на Сяо Цяо, взгляд оказался таким пронизывающим, что выдержать его было непросто.
Стоило Сяо Цяо войти, как старшая госпожа тотчас окинула её этим всевидящим взором. Угадать, что скрывалось за этим взглядом, было невозможно.
Сяо Цяо поспешно опустила ресницы, не смея встретиться с нею глазами. Подошла к высокому трону, перед которым уже были разложены несколько мягких подушек. Молча опустилась на колени, трижды поклонилась с глубоким уважением — и преподнесла вышитые вручную туфельки на мягкой шёлковой подошве, как полагалось в дар новой бабушке.
В комнате стояла полнейшая тишина.
Ни один звук не нарушал её.
Старая Тётушка Чжун шагнула вперёд, приняла подарок.
За ней вышла одна из служанок с подносом из красного лака.
На нём лежали жадеитовая яшма в форме священного диска с четырьмя мифическими зверями — символ благоденствия — и украшенные золотом нефритовые бусы с узором возвращения.
Это был дар старшей госпожи — знак признания новой невестки.
— Это сердце старшей госпожи. Примите, госпожа, и вставайте, — ровно проговорила Тётушка Чжун.
Сяо Цяо поблагодарила за дар и, поджав руки в рукавах, медленно выпрямилась. Словно по учебнику, сдержанно и уважительно, она заняла место чуть позади Вэй Шао — по правую руку от него.
Прошло несколько мгновений.
Но Сяо Цяо ощущала — глаз с высокого трона всё ещё на ней. Будто прожигает насквозь.
Она не удержалась. Чуть подняла взгляд — и встретилась с этим единственным глазом. Острым, проницательным, как у ястреба.
…
Когда-то, несколько недель назад, старая Тётушка Чжун вернулась из поездки в Синьду. Тогда госпожа Сюй велела ей подробно рассказать о новой супруге Вэй Шао.
Тётушка Чжун поведала всё, что знала: как Чэнь Жуй, правитель Бинчжоу, захватил барышню Цяо по пути, как Вэй Шао, несмотря на отсутствие подготовки, повёл войска и отбил Ши-и. Сказала также, что внешность у барышни Цяо— небывалая, словно сошедшая с шёлкового свитка, манеры безупречны, характер сдержан и добродетелен.
И добавила в конце короткое, но глубокое замечание:
— Жаль.
Эта фраза заставила госпожу Сюй насторожиться.
Служанка, которая провела у неё почти всю жизнь, никогда не бросалась словами. И уж точно не высказывалась о людях, если её не просили. А тут — впервые за многие годы — позволила себе оценку. И такую многозначную.
— Что значит «жаль»? — переспросила тогда старшая госпожа.
Тётушка Чжун лишь опустила голову и ответила:
— Старшей госпоже стоит самой взглянуть. Тогда всё поймёте.
Тогда, услышав от тётушки Чжун короткое: «Жаль», госпожа Сюй отнеслась к этому сдержанно — как к излишней сентиментальности. Но теперь, когда сама увидела дочь Цяо, вдруг словно всё поняла.
