— Ух ты! Это же целебный свет!
— Он и правда сотворил лечебное заклинание!
— Малыш Грэйт, ты невероятен!
В зале тут же поднялся восторженный гул. Дети, подростки и взрослые — все наперебой начали протискиваться вперёд, стараясь хоть краешком глаза увидеть чудо. Трое товарищей Грэйта — копейщик Рэймон, лучник Тон и щитоносец Вали — быстро сомкнули руки и встали полукольцом, чтобы не дать толпе навалиться на капитана.
Младший священник Джон сиял от восторга, его веснушки будто светились на лице. А вот у рыцаря Романа лицо стало ещё мрачнее, чем прежде.
Божественная благодать — её можно приписать себе. Но божественное исцеление — не подделаешь. Если заклинание действительно сработало, значит, даже этот простец в грубой холщовой куртке явно находится под покровом высших сил.
А между священнослужителями, как бы там ни было, положено равенство. Как уже говорил Дональд, «мы все — слуги богов». Особенно если служим разным божествам — никто не имеет права указывать другим, а уж рыцарь указывать священнику и вовсе нонсенс.
Жаль… теперь уж не предъявишь претензий этому дерзкому выскочке…
Он медленно убрал руку с рукояти меча. А Грэйт, стоя к нему спиной, ни о чём не подозревал, полностью погрузившись в собственные мысли:
Клятва Гиппократа.
Из глубин древней Эллады и по сей день — две с половиной тысячи лет её произносили миллионы врачей.
«…честь профессии — вверенные мне жизни…»
С 1991 года китайские студенты-медики зачитывали её, переступая порог профессии.
С того дня — спасение и лечение становились их долгом.
В бедствия и войны, в белых халатах, как в доспехах, они бросались на передовую, не ведая страха.
Год за годом — вера накапливалась.
И если хоть капля этой силы досталась мне — пусть даже случайно — в этом чужом, незнакомом мире, возможно, я смогу здесь устоять.
Спасибо тебе, Гиппократ. Спасибо, мои наставники. Спасибо — всем врачам, в прошлом, настоящем и будущем…
Мысли вихрем проносились в голове. Но Грэйт заставил себя очнуться и сосредоточиться на пациенте:
Это самое настоящее исцеление. И я должен использовать его максимально эффективно. Ни капли не растратив зря!
Стерильность раны.
Устранение воспаления.
Защита от послеоперационных инфекций — как после антисептической промывки антибиотиками.
Заращение брюшной мышцы.
Восстановление сальника, брюшины, фасций…
Если хватит силы — пусть заживут и все прочие повреждения на теле…
Но как же… как заставить это исцеление послушно сделать именно то, что мне нужно?
Он понятия не имел.
Если бы он был настоящим священником, хотя бы учеником, его бы обучили — как направлять волю, какие точки контролировать…
Но он — самозванец. Никаких наставников. Всё, что у него было — собственные знания и воображение.
Придётся действовать… наугад.
Он закрыл глаза и начал представлять.
Каждую деталь.
То, что видел во время операции.
Структуру тела.
Картину заживления, как её рисуют учебники и опыт.
Он мысленно нарисовал, как свет пронизывает брюшную полость.
Как уничтожаются золотистый стафилококк, кишечную палочку, синегнойку — (он даже вспомнил, как они выглядят под микроскопом!).
Как на рваные ткани собираются тромбоциты, свёртывается кровь, затягиваются раны.
Как растут новые сосуды, восстанавливаются мышечные волокна, эпителий смыкается…
Насколько вся эта визуализация сработала — он не знал. Он просто продолжал видеть, словно рисовал в голове анатомическую иллюстрацию.
К счастью, любой хирург по сути — художник. Хотя бы душой. Он и раньше часто рисовал схемы пациентам — теперь делал то же, только мысленно.
Снаружи — мёртвая тишина.
Толпа стихла.
Даже дети, сначала игравшие, были схвачены за руки и прижаты к груди крестьянками, чтобы не мешать.
Грэйт сидел с закрытыми глазами, затаив дыхание, сосредоточенный — будто действительно направлял божественный поток…
И вдруг — ПРРРРРРФФФ!
Раздалось громко.
Чётко.
Внятно.
Все сначала замерли… а потом:
— Ахахах! Капитан пукнул! — Хахаха! Он правда пукнул!
Смех взорвался. Бойцы громко хохотали.
А Грэйт — вскочил с места, сияя:
— Есть газ!
Он сжал кулаки и с восторгом вскинул их вверх, как тогда, когда в родной больнице впервые провёл аппендэктомию, и пациент после наркоза дал свой первый… звук.
— Командир, кишки заработали!
Карен смотрел на него в полном недоумении.
— Что, всё? Уже вылечился?
— Пока только начал работать кишечник! Но раз пошли газы — значит, перистальтика восстановилась! Можно начинать есть!
— О, отлично!
Капитан обрадовался, товарищи обрадовались, а бывший сослуживец, хозяин фермы Эдмунд, вообще всполошился:
— Эй, ребята! Тащите еду! Мясо! Вино! Жаркое с костями! Быстро!
— Эй-эй-эй, стоп! — Грэйт подскочил. — Только молоко! Или рисовая каша! Никакого мяса!
— А как же — ты ведь сказал, рана уже затянулась?!
— Затянулась, но ещё слабая! Беречь надо, а не проверять на прочность!
Голоса, возражения, объяснения — всё смешалось в весёлый балаган.
В этом шуме рыцарь Роман стоял в тени.
Скрестив руки.
Глядя исподлобья. И взгляд его был холоден, как зимнее небо.
