Вопрос в глазах рыцаря был слишком знаком. Больные, родственники, мужчины, женщины, старики, дети, бедные, знатные — столько-столько раз на него так смотрели. В горле у Грэйта чуть не сорвалось уверенное: «Вылечу!», но он сдержался, и вместо этого сказал:
— Есть вероятность, что можно вылечить.
Сказав это, он тут же чуть отодвинулся назад. Хотя дальше уже было некуда — за спиной только стена и шаткий стул с подбитой ножкой, — он всё равно вжался в угол. В его прежнем мире, такая неуверенность пациентов не устраивала: обязательно начинали кидаться вопросами — «Сколько процентов?», «Сколько времени?», «Сколько денег?»
А в финале, если всё было слишком неопределённо, обиженно жаловались на врача, упрекая его в том, что «не может сказать ничего внятного»…
Он с опаской глянул на трёх крупных мужчин перед собой. А вдруг и эти сейчас — встанут, поднимут его за шкирку, да начнут трясти? Не выдержав….
Но, к его удивлению, Флин и Сирро сначала замерли — а потом воскликнули почти в один голос, хлопая третьего по плечам:
— Ты слышал?! Можно вылечить!
— Барон! Слышал?! Тебя можно вылечить!
— Ты же столько знахарей обошёл… три года прошло! Целых три!
Оба рыцаря чуть ли не воем выли свои слова. В темноте их голоса становились всё тише, всё хриплее, пока не стали похожи на вой ночных волков.
А Барон сидел как кукла, не шелохнувшись. Только спустя несколько мгновений он резко встал, откинул друзей, шагнул вперёд и низко поклонился:
— Прошу вас… начните прямо сейчас.
— Да-да, сразу лечи! — вторили ему те двое, и все трое обступили Грэйта, будто собирались проглотить заживо. От напряжения он снова попятился к стене:
— Сейчас… пока нельзя…
— Почему? Ты же сказал — можно вылечить?!
— Я… ещё не готов. У меня нет нужных инструментов, — пробормотал Грэйт, озираясь в поисках поддержки. Но вокруг уже поднялся шум: все четверо — рыцари и архисвященник — заговорили наперебой.
— Грэйтик, ты правда можешь? Что тебе нужно? Материалы для заклинания? Лечебной магии не хватает? Говори, как лечить — я сам сделаю!
Снова — взгляды. Горящие, полные надежды, такие же тяжёлые, как и раньше.
Ну, раз никто не собирается на него жаловаться или тащить к старшему врачу — можно и вздохнуть спокойно.
Он шагнул вперёд, взглянул архисвященику прямо в глаза и чётко произнёс:
— Если просто вылечить — вероятность где-то семьдесят процентов. Но чтобы восстановить движение, чтобы рука снова могла сгибаться, держать натяжение — мне нужно понять, подойдут ли мои инструменты. От этого и будет зависеть, насколько велика вероятность успеха.
— То есть сейчас нельзя?
Архисвященник и Барон разочарованно переглянулись. Грэйт, чтобы разъяснить, схватил руку пациента и стал объяснять на пальцах:
— Вот тут. Отсюда — и вот до сюда. Это мышца, сгибающая запястье — скорее всего, именно она порвалась.
Он показал места — у локтя, у основания ладони, и провёл пальцем по старому рубцу:
— Видите, здесь она порвалась. Мышца стянулась. Мне нужно будет разрезать, вытянуть обратно и пришить так, чтобы она снова тянула, как раньше.
Он старался говорить проще. Но не успел договорить, как Барон уже вскочил:
— Так чего тянуть?! Делай!
Со звоном на стол шлёпнулась охотничья финка. Лезвие сверкнуло.
Грэйт застыл.
А мне что, хирургические щипцы вручат? Пинцет? Зажим? Ретрактор? Да хоть увеличительное стекло дайте — какая к чёрту операция?!
— Я же тоже так делал, — подал голос архисвященик — Резал, тянул, зашивал — а всё равно не вылечилось!
Ты серьёзно?.. Грэйт посмотрел на него новым взглядом и подумал. Смелый, ничего не скажешь. Анатомию знаешь? Сколько доноров препарировал? Или ты думаешь, мышцу можно просто наугад выдернуть, зашить, и готово?..
Ладно, нужно объяснять. Он достал бумагу и ручку, за считанные секунды настрочил схематичный рисунок руки — локтевая, лучевая, пястные кости, сухожилия, мускулы, всё как надо.
Его рисунки не претендовали на художественность — зато были ясными и понятными. Четыре головы тут же сгрудились над листом, а архисвященик махнул рукой — в комнате вспыхнул свет.
Через две минуты всё было готово.
— Обратите внимание: на одной руке есть множество мышц — раз, два, три… Я даже не буду их считать. Кроме того, в руке находятся сосуды и нервы. Что такое нервы, я объясню позже, а сейчас важно понять: если повредить что-то не то, рука перестанет работать.
Он перевёл взгляд на Барона.
— А вы думали, это так же просто, как зарезать свинью? Разрезал, подергал, зашил — и всё? Вы представляете, какая боль может возникнуть из-за одного неверного надреза? Вы сможете держать руку, не дёргаясь?
— Мы его придержим! — хором выдохнули Флин и Сирро. Грэйт только фыркнул.
—Да, вы умеете держать, но не можете правильно разрезать кожу. В прошлый раз я не смог проткнуть вам грудную клетку, а вы мне сейчас говорите о сухожилии!
— Я смогу вытерпеть! — рявкнул Барон. Грэйт рявкнул в ответ:
— И что с того?! Вы сдержитесь, а мышца зажмётся — и я не смогу её вытянуть! Вы… вы…
Он указал на каждого из них: «Вы все — рыцари. Но когда я режу вас, то это как по камню!»
Барон захлебнулся возмущением.
В этот миг, краем глаза, Грэйт заметил вспышку. Он резко обернулся и увидел, как архисвященник, словно по команде, с довольной ухмылкой прячет в рукав только что нарисованную им схему. При этом он подмигнул Грайту с абсолютно наглым выражением лица.
