Вэй Янь проснулся — будто вырвался из пасти голодного зверя. Сердце бешено колотилось в груди, как у загнанного зверя. Он резко распахнул глаза — за окном уже светало, блеклый рассвет размывал очертания.
Он лежал на спине — прямо на полу у кровати. Так и проспал всю ночь.
Голова гудела, виски ломило. Он медленно поднял руку, надавил пальцами на пульсирующие точки, пытаясь вернуть себе ясность.
И как только чуть прояснилось — всё, что было вчера, накатило разом.
Ближе к вечеру он повёл брата Цяо в Лочжун-фан, только сели — как появилась она. Забрала брата. Ушла, холодно одёрнув его, оставив сгорающим от стыда. Он вернулся — выпил. Долго сидел один во дворе, потом, как в тумане, поднялся в комнату…
Он резко сел.
Прямо напротив — стена.
На ней — она.
Тонкая, как дым. В платье, что будто колышется от ветра. Полуобернувшись, улыбается, — взгляд живой, пронзительный. Она, его беда.
Он давно не прикасался к кисти. Но вчера — с хмельной отвагой и пылающей кровью — нарисовал её с одного вдоха. Кажется, тогда он даже вышел — что-то велел слугам…
Глаза налились кровью. Он не мог отвести взгляда.
Нет, нельзя. Она не может остаться здесь. Не может вот так вечно смотреть на него со стены.
Он — он сам…
Как мог он…
На женщину брата. На ту, что носит имя не своё, но чья красота — слишком живая, слишком запретная…
Это было… хуже скотства.
Если кто-то увидит…
Вэй Янь словно получил удар током — в тот же миг с него сорвало весь хмель.
Грудь сжалась, холодный пот прошиб до самого позвоночника. Он рывком вскочил с пола, почти прыгнул к валявшемуся у стены мечу, схватил его, шагнул к стене.
Поднял клинок — остриё указало прямо в сердце той, что смотрела на него с нарисованной стены.
Рука дрогнула.
Он не смог.
Оттенок её губ, грация движений плеч, едва уловимая улыбка — всё в ней дышало такой неподдельной жизнью, что он не мог вообразить, как можно было бы это исказить, даже если бы он того пожелал.
Он стоял, колеблясь…
И в эту секунду — шаги. За дверью раздался голос:
— Господин. Из Дайцзюня срочное донесение. Просьба принять.
Это был Чжу Цюань — его старый слуга, надёжный, точный. Всю жизнь при нём.
Вэй Янь вздрогнул, рванулся:
— Подожди немного.
Быстро спрятал меч, кинулся к стене. Придвинул сундук. Потом второй. Потом ещё. Один на другой, пока роспись полностью не исчезла под грудой вещей. Задёрнул ставни. Окинул комнату взглядом — вроде чисто.
Только после этого открыл дверь.
— Господин, вот донесение.
Чжу Цюань вручил ему кожаный свёрток.
Он молчаливо кивнул.
Лицо Вэй Яня снова стало таким, каким его привыкли видеть. Только пальцы на рукояти меча всё ещё слабо дрожали.
Когда Сяо Цяо проснулась, за окном уже светало — наступило утро нового дня. Вэй Шао всё ещё спал. Они лежали, как и накануне: он обнимал её, а она прижималась к его груди. Стоило ей чуть шевельнуться — он тут же открыл глаза.
Их взгляды встретились. Мгновение — и оба смутились.
Сяо Цяо поспешно опустила ресницы, мягко выскользнула из его объятий. Вэй Шао откашлялся, словно оправдываясь, и тут же вскочил, направившись в умывальню.
Сяо Цяо успела заметить, как под его одеждой заметно натянулась ткань, но сделала вид, будто ничего не заметила. Они молча оделись каждый по-своему, и вместе отправились в северный флигель — навестить госпожу Сюй.
Вэй Шао, высокий и длинноногий, обычно шагал быстро, и Сяо Цяо нередко приходилось его догонять. Но сегодня он шёл рядом, ровнялся с ней, не торопясь ни на шаг.
Когда они вошли в покои госпожи Сюй, их ожидал неожиданный гость — Вэй Янь. Он сидел на циновке у ложа, сопровождая госпожу Сюй за утренней трапезой.
Увидев Сяо Цяо и Вэй Шао вместе, госпожа Сюй просияла от радости и с радушием пригласила их присоединиться к завтраку.
Выйдя из комнаты чуть позднее обычного, Сяо Цяо и Вэй Шао ещё не успели позавтракать. Но оказавшись у госпожи Сюй, Вэй Шао, не стесняясь, как и подобает внуку, сразу же сел напротив Вэй Яня.
Бросив на брата короткий взгляд, он с усмешкой заметил:
— Старший брат, похоже, ты не выспался? Глаза ещё красноваты.
Госпожа Сюй, переводя взгляд на Вэй Яня, с добродушной укоризной в голосе сказала:
— Всё у тебя хорошо, только вот вина не можешь не пить. Больше не вздумай напиваться допоздна, вредишь себе.
— Внук запомнит наставление бабушки, — почтительно ответил Вэй Янь, — впредь не осмелюсь.
— Вот если бы и впрямь запомнил! — мягко вздохнула госпожа Сюй.
Поглядев на Сяо Цяо, которая пыталась вежливо отказаться от приглашения, она махнула рукой и с улыбкой велела:
— Какие тут у нас могут быть церемонии? Все свои. Иди, садись напротив меня.
Тут же велела служанке принести ей прибор и чашу. Сяо Цяо поблагодарила, приподняла подол, уселась на циновку, поправив складки юбки. Справа от неё оказался Вэй Янь.
Она всё ещё испытывала некую досаду из-за того, что накануне вечером он отвёл её младшего брата в Лочжун-фан. Но при госпоже Сюй нельзя было показать ни тени неприязни. Когда он взглянул на неё, она, сохраняя спокойствие, кивнула и мягко произнесла:
— Старший брат.
Вэй Янь едва заметно кивнул в ответ. Взгляд его тут же скользнул в сторону, словно он не решался встретиться с нею глазами вновь.
Завтрак прошёл в молчаливом спокойствии. Когда все допили чай и сполоснули рот, а слуги унесли блюда с низкого стола, Вэй Янь поклонился госпоже Сюй и с почтением сказал:
— Внук прибыл с утра, чтобы проститься с бабушкой. После того как я приехал в Юйянь по случаю Вашего торжества, прошло уже несколько месяцев. А в Дайцзюне ещё осталось несколько дел, требующих моего личного вмешательства. Подумал, что раз выдались два свободных дня, лучше не откладывать. Уеду сегодня. Потому и пришёл с утра — проститься заранее.
Госпожа Сюй кивнула, спокойно отвечая:
— Если есть дела — езжай, не задерживайся. Я здорова, беспокоиться обо мне не нужно.
Вэй Шао удивлённо поднял брови:
— Старший брат, почему ты возвращаешься именно сейчас? Ведь вскоре начнётся соревнование Лули, и ты должен быть там.
Вэй Янь усмехнулся:
— Закончу дела в Дайцзюне и сразу вернусь. Разве можно пропустить Соревнование Лули?
— Прекрасно! — кивнул Вэй Шао с удовлетворением. — Когда выезжаешь — скажи, я провожу тебя до ворот.
