Вернувшись в усадьбу Вэй, Сяо Цяо велела Чуньнян не сопровождать её, и сама отправилась к тётушке Го — отныне, до самого выздоровления госпожи Сюй, она собиралась варить лекарство вместе с ней.
Чуньнян была слегка озадачена. Но за последние дни настроение госпожи передалось и ей — она не стала расспрашивать лишнего, лишь тихо кивнула:
— Когда придёт пора варить отвар, найди предлог, останься у печи и проследи, чтобы с лекарством всё было в порядке. Только не дай никому понять, что я нарочно послала тебя следить, — добавила Сяо Цяо после паузы, подумав.
…
После ухода Чуньнян Сяо Цяо долго молчала, колебалась — и в конце концов решила наведаться в Восточное крыло.
После истории с Вэй Янем, госпожа Чжу, за исключением одного раза — когда провожала Вэй Шао, — ни разу не показывалась. Всё это время она заперлась у себя и даже видеть Сяо Цяо не желала.
Сяо Цяо не видела её уже несколько дней.
Теперь она хотела попробовать — осторожно нащупать почву: знает ли та о визите тётушки Цзян в дом супруги управляющего?
Она пришла в Восточное крыло и подождала довольно долго — но даже тётушка Цзян не показалась.
Наконец вышла служанка и, не поднимая глаз, передала: госпожа никого не принимает. Просит вернуться.
Сяо Цяо ничего не оставалось, как подавить разочарование и отказаться от затеи.
…
Она ведь и правда задумывалась — а не рассказать ли всё тётушке Чжун? Намекнуть хотя бы, что кому-то, возможно, не по нраву выздоровление госпожи Сюй. Пусть бы помогла держать ухо востро.
Но сколько ни обдумывала — так и не решилась.
Потому что если сказать — тётушке Чжун, та наверняка спросит: кто? Почему? Откуда такие догадки?
И что она тогда ответит?
Ведь всё, что у неё есть на руках, — это не более чем смутные подозрения. Или даже просто предчувствие. Тень, мелькнувшая в проёме.
А главное — кого она подозревает сильнее всего?
Госпожу Чжу.
Только у госпожи Чжу и был настоящий повод — и возможность.
Но ведь госпожа Чжу — главная госпожа усадьбы Вэй, мать самого Вэй Шао. Бросить на неё тень — без доказательств, без улик — значит либо показаться безумной, шепчущей на ухо госпоже Сюй ядовитые домыслы… либо — ещё хуже — выглядеть как коварная интриганка, замышляющая подлое.
С какой стороны ни посмотри — это не просто риск. Это преступление против рода, нарушение иерархии, измена доверию.
Без твёрдых улик — нельзя. Ни слова.
Значит, остаётся одно — делать всё, что в её силах. Защитить. Предотвратить.
Больше — ничего.
…
Чуньнян ушла в Северное крыло, к тётушке Го. А Сяо Цяо в это время велела позвать Линьнянь — поручить ей ещё одно дело.
— Попытайся выяснить всё, что только можно, о той госпоже — супруге сельского управляющего по фамилии Ли. Чем подробнее — тем лучше.
Линьнянь служила в усадьбе Вэй уже много лет, да и сама была родом из Юйяна, сметливая, со связями. Для такого дела кандидатура — что надо.
Она кивнула и поспешно удалилась.
На следующий вечер, когда Сяо Цяо вернулась в Западное крыло из покоев госпожи Сюй, Линьнянь уже ждала её у входа.
Сяо Цяо поняла: есть новости.
Войдя в комнату, она прикрыла за собой дверь и только тогда спросила:
— Ну как? Удалось что-нибудь узнать?
— Да, госпожа, — низко склонившись, отозвалась Линьнянь. — Говорят, та дама овдовела около года назад. Чтобы соблюдать траур, вернулась в родовое имение в Юйяне. Раньше жила в Лояне. С тех пор ведёт себя очень сдержанно, почти не показывается, слывёт женщиной добропорядочной. Известно только, что у неё маленький сын. Остального… выяснить не удалось.
Сяо Цяо кивнула, отпустила Линьнянь — и погрузилась в раздумья.
Лоян…
В первое же мгновение в голове всплыло одно имя: Су Эхуан.
Неужели Су Эхуан и та госпожа были знакомы? А затем — через неё — встретились с тётушкой Цзян?..
Но ведь тётушка Цзян — приближённая госпожи Чжу. А госпожа Чжу к Су Эхуан питает лютую, откровенную ненависть — это ясно как день.
Значит… что-то здесь всё же ускользает. Что-то, о чём она не знает.
Тем более что Сяо Цяо точно знала: Су Эхуан покинула Юйян. Это был достоверный факт — она сама слышала, как тётушка Чжун рассказывала госпоже Сюй, что люди из ямэньской службы проводили её за двадцать ли от города.
Разве только… она осмелилась вернуться — зная, что этим может навлечь на себя гнев госпожи Сюй, и скрылась в доме той самой супруги сельского управляющего.
Неужели…
Тётушка Цзян на самом деле — не человек госпожи Чжу? А человек Су Эхуан?
Сяо Цяо вздрогнула. Мысль, вспыхнувшая внезапно, сама её испугала.
Но если это правда — если тётушка Цзян с самого начала служила Су Эхуан, — тогда всё, что никак не складывалось в её голове, наконец-то встало на место.
Старшая госпожа Сюй… госпожа Чжу…тётушка Цзян… Су Эхуан…
Все эти фигуры, расставленные на доске, внезапно связались между собой невидимыми нитями. И узор, что начинал проступать, — был пугающим.
Выходит, теперь среди подозреваемых — не только госпожа Чжу. К ней добавилась ещё и Су Эхуан.
Пусть та и не находится сейчас в усадьбе Вэй, но если тётушка Цзян действительно служит ей… тогда и у неё была возможность нанести удар.
У госпожи Чжу были причины ненавидеть госпожу Сюй. Но и у Су Эхуан, похоже, они были.
Сяо Цяо почувствовала, как у неё похолодело под сердцем. Ладони покрылись испариной.
…
Всю ночь перед глазами проносились лица —госпожи Чжу, Су Эхуан, тётушки Цзян… Одно за другим, по кругу, как в бешеном калейдоскопе. Она не сомкнула глаз до рассвета.
А утром, с кругами под глазами, всё же поднялась. Только собиралась идти в Северное крыло — как в комнату заглянула Чуньнян и, понизив голос, сообщила:
— С самого утра тот самый господин Цзун велел передать: просит госпожу снова прийти в гостиницу. Говорит, есть важное. Хочет сообщить лично.
Сяо Цяо встрепенулась. Значит, он что-то разузнал.
Она поспешно переоделась, как и в прошлый раз взяла с собой Чуньнян и Линьнянь — и в спешке отправилась в трактир.
Цзун Цзи уже ждал их там.
