Сначала Вэй Шао ещё пытался тащить Сяо Цяо вперёд, когда она, не желая уступать, начала колотить кулачками по его груди — глухо, но зло, и это он ещё стерпел. Но когда она вцепилась ногами в пол, уперлась всем телом и отказалась делать даже шаг, — терпение его лопнуло. Не проронив больше ни слова, он схватил её поперёк туловища и закинул себе на руку, как норовистого зверька, и, не обращая ни малейшего внимания на её сопротивление, кулаки, удары и извивающееся тело, направился к выходу.
У повозки, под испуганным и круглым, как две луны, взглядом Цзя Сы, он просто бросил её внутрь. Дверца с грохотом захлопнулась за её спиной.
Внутри повозки был мягкий настил из меха. Упав, Сяо Цяо перекатилась через бок — к счастью, не ушиблась, но выглядела крайне нелепо. Она села, отдышалась и только тогда заметила, что с одной ноги слетела туфелька. Осталась босиком.
В следующую секунду дверца снова открылась.
Вэй Шао снова показался в проёме. Словно кидая ей кость, он швырнул ту самую туфельку внутрь и снова резко хлопнул дверью.
Сяо Цяо услышала, как Вэй Шао вполголоса сказал Цзя Сы всего пару слов — и повозка тронулась. Колёса начали мерно катиться вперёд, и через какое-то время, когда они доехали до западных ворот, она распахнула занавеску и выглянула наружу: в свете факелов два городских стражника как раз распахивали створки ворот.
Повозка выехала за пределы Юйяна, и с этого момента её скорость стала лишь нарастать. Вскоре всё — и чёрные поля по бокам дороги, и сам Юйян — остались далеко позади.
Они ехали всю ночь напролёт. Днём, не прерываясь, продолжили путь. Только ближе к полудню ненадолго остановились у одного из почтовых постоялых дворов, чтобы чуть перевести дух, но вскоре снова были в дороге. И лишь глубокой ночью, когда достигли пределов Чжоцзюня, наконец остановились — здесь решили провести ночь.
Сяо Цяо по-прежнему кипела внутри. Его дерзость не знала пределов — как куклу, поднял её посреди ночи с постели, не спросив согласия, не дав сказать слова, просто запихнул в повозку и увёз прочь. Что она могла теперь? Люди уже в пути, вернуться невозможно. Сопротивляться? Поздно. Только опозориться перед другими — и не более.
У неё всё опустилось внутри. После такой бешеной дороги, без сна, почти без остановок, тело казалось разбитым, а голова — мутной. К тому же было темно, ночь сгустилась, ни одного лишнего слова вокруг — тишина и холод. Сяо Цяо молча последовала за Вэй Шао в помещения почтовой станции.
Чжоцзюнь был крупным уездом, потому и почтовая станция здесь отличалась порядком и удобствами. Когда управляющий узнал, что господин хоу внезапно вернулся и, к тому же, привёз с собой госпожу, сразу же велел заменить старый купальный чан на новый, отполированный до блеска, вырезанный из душистого сандалового дерева. Его наполнили горячей водой, приготовленной специально для того, чтобы супруги могли снять усталость с дороги.
Прошлые два дня и две ночи Сяо Цяо почти без передышки провела в повозке. Ветер в северных землях по-прежнему был колючим, весна едва наметилась, а дороги были сухими, в пыли. Повозка хоть и была плотно закрыта, но даже в ней воздух не был чистым. Сяо Цяо чувствовала, будто вся покрыта серой пеленой — и снаружи, и изнутри. Когда она увидела, как из ванной струится пар над горячей водой, сердце впервые за эти дни чуть-чуть оттаяло. Хоть это было похоже на заботу.
Она скинула дорожную одежду, осторожно опустилась в деревянный чан. Горячая вода окутала её, словно тёплый шёлк — это ощущение почти заставило забыть о том, как она оказалась здесь.
Но прошло всего несколько мгновений, как у двери мелькнула высокая мужская фигура. Вэй Шао без стука вошёл внутрь. Его движения были быстры и решительны — он молча сбросил с себя одежду, и, не дав ей ни опомниться, ни отвернуться, одним шагом вошёл в купальню, опустившись в воду напротив неё.
Теперь они сидели лицом к лицу, разделённые лишь горячей водой и клубящимся паром.
Как только его крепкое тело опустилось в воду, та с плеском перелилась через край, зашипела на деревянном полу и исчезла в щелях. Внутри стало тесно: вода замкнулась между двумя телами, наполняя всё пространство жаром и напряжением.
Сяо Цяо едва заметно вздрогнула — под водой к её ноге коснулась его нога, шершавая от волос. Она поспешно поджала колени к груди, стараясь занять как можно меньше места, склонила голову, сосредоточившись на том, чтобы скорее обмыться и выбраться. Ей казалось, ещё немного — и она задохнётся в этом душном мареве и его близости.
Но то ли случайно, то ли намеренно — его нога снова скользнула к ней, на этот раз прижалась к обнажённому бедру, чуть медленнее, чуть увереннее, будто чувствуя, как у неё напряглись мышцы. Сяо Цяо приподняла голову и встретилась с его взглядом.
Вэй Шао молча двинулся вперёд, грудь вспорола горячую воду. Его рука поднялась и, влажная, тяжёлая, мягко легла ей на подбородок. Он удержал её лицо, наклонился ближе, и голос его, по-прежнему тихий, прозвучал хрипло и властно:
— Будешь послушной — я тоже буду добр с тобой.
Это были первые слова, которые он сказал ей за два дня — с той самой ночи, когда, не спросив, не объяснив, просто увёз её прочь.
Сяо Цяо смотрела на него, не отводя глаз. На губах её медленно расплылась лёгкая, почти насмешливая улыбка. Голос, чуть надтреснутый от пара, прозвучал мягко, но в нём звенела тонкая проволока:
— Я поняла. А ещё что прикажет господин хоу?
Взгляд Вэй Шао скользнул вниз от её глаз, затуманенных паром, по мягким изгибам лица, по чуть приоткрытым губам, по тонкой шее, по склону плеча — и наконец застыл на той полусфере груди, что очерчивалась под водой, распухшей от молодости и жара. В горле у него пересохло. Он сглотнул. Но так и не сказал ни слова.
Сяо Цяо выждала, а затем — как будто устав от этой немой игры — плавно отвернулась, мягко высвободив подбородок из его руки. Обхватила край бадьи ладонями, поднялась и, не глядя на него, вышла из воды. Подхватила одежду, прикрыла обнажённое тело и без промедления скрылась за дверью.
Позже, уже на ложе, она лежала спокойно, подравнивая на себе свежую, чистую одежду. Вэй Шао появился только спустя долгое время. Лицо его было мрачным. Он молчал.
Ту ночь они провели рядом, как и положено супругам. Но он, словно в те прежние дни, когда между ними тянулась ледяная стена, даже не дотронулся до неё.
