Су Эхуан склонилась в почтительном поклоне перед Вэй Шао.
Он лишь мимолётно скользнул взглядом по её лицу и спросил:
— Сегодня вам полегчало?
— Стало лучше, — ответила она спокойно.
Вэй Шао чуть кивнул:
— Вчера госпожа желала свидания, но я как раз сопровождал супругу за город, вернулись поздно, потому и не явился. Вот и подумал — лучше уж сам приглашу госпожу ко мне. Не подскажете, с чем было связано то желание встретиться?
Су Эхуан долго всматривалась в него, не говоря ни слова.
Вэй Шао выждал немного, затем мягко напомнил:
— Если у госпожи есть дело, прошу, говорите прямо.
Су Эхуан наконец заговорила:
— Перед Эрланом мне и впрямь нет смысла притворяться. Не стану скрывать: я приехала в Цзиньян не просто так. Есть дело, которое хочу обсудить.
Вэй Шао поднял глаза на неё.
В её взгляде медленно проступила тень растерянности и скорби.
— Эрлан, я не хочу от тебя ничего скрывать, — тихо произнесла Су Эхуан. — Моя поездка на юг, в Лоян, была не по доброй воле. Вынудили обстоятельства. Ты не знаешь… Когда мой муж был ещё жив, и мы жили в Лояне, в один год весной я присутствовала на цветочном празднике. Там-то я и привлекла внимание Синь Сюня. С тех пор этот старый подлец стал домогаться меня — то угрозами, то посулами.
Голос её дрогнул, но она продолжила:
— После смерти мужа я едва успела начать траур, как он тут же прислал людей с приказом — явиться в его дом. Я была в отчаянии. Чтобы сохранить честь, мне приходилось всячески увиливать, притворяться, изображать покорность. И лишь когда тот старый мерзавец увяз в войне с Юань Чжэ и Лю Каем, мне удалось воспользоваться случаем и бежать из Лояна. Тогда я и вернулась в Чжуншань.
Брови Вэй Шао едва заметно сдвинулись.
“ — После прошлогоднего собрания в Лули я вернулась из Юйяна в Чжуншань, — продолжала Су Эхуан. — Думала, там и проведу остаток жизни в тишине и покое. Но Синь Сюнь, этот старый мерзавец, так и не оставил своих грязных намерений. Не раз тайно слал ко мне гонцов — звал в Лоян на встречу. Я всё игнорировала. Но в прошлом месяце… — её голос на миг дрогнул, — он снова прислал письмо. На этот раз — от имени императора. Приказано немедленно явиться.
— Родные мои, хоть и были возмущены до глубины души, ослушаться воли престола не решились. А тот Синь Сюнь… прикрывается когтями власти, как зверь, держит двор в своих лапах. Народ его проклинает, а я… я не позволю, чтобы он запятнал меня. И всё же — как могла я ослушаться повеления?
Она на мгновение опустила голову:
— В груди моей и боль, и гнев, и горечь. Горечь от того, что под этим небом нет для меня ни укрытия, ни защиты. В начале месяца я всё же тронулась в путь, но на полдороге болезнь вернулась. Тело и душа — всё болело. Я смотрела на необъятную землю и думала: неужто в этом мире нет мне места?..
Она вынула свёрнутый жёлтый шёлк с печатью из белого нефрита:
— Вот он. Указ прошлого месяца — тот самый, что велел мне явиться в Лоян.
Вэй Шао бросил взгляд, и лицо его помрачнело.
— Этот подлец… Как он смеет так вас принуждать!
Су Эхуан пристально взглянула на Вэй Шао:
— Вина ли это моя — родиться с такой судьбой? Что была обречена на то, чтобы вызывать желание у мерзавцев? Раз уж Синь Сюнь прикрылся волей императора и давит на меня императорским указом… Что ж, я и вправду уже не ропщу на судьбу. Но проезжая мимо Цзиньяна, случайно услышала, что и ты, Эрлан, стоишь здесь с войском. Тогда в памяти всплыли дни нашей юности… Сердце защемило. Я долго не решалась, но в конце концов повернула с пути и пришла.
Вэй Шао встал из-за стола и, не говоря ни слова, прошёл к южному окну. Постоял с минуту, а потом обернулся:
— Я всё понял. Возвращайтесь в Чжуншань. На ложный указ Синь Сюня не стоит обращать внимания. Пока я жив — он к вам не посмеет притронуться.
На лице Су Эхуан проступила глубокая благодарность. Она тоже поднялась и низко поклонилась Вэй Шао. Когда выпрямилась, глаза её уже блестели от слёз.
— Благородный господин… — сказала она с надрывом. — Ты помнишь былое, не отвернулся от меня и сейчас. Как не растрогаться… Но я ведь знаю: у Эрлана теперь семья, и если ты из-за меня вступишь в распрю с Синь Сюнем, то поставишь себя в неудобное положение. Да и к тому же… — она горько усмехнулась, — тогда, много лет назад, ведь именно я первая оттолкнула тебя. Как же у меня хватит наглости теперь просить у тебя защиты?
Она опустила глаза.
— Да и вовсе не затем я пришла в Цзиньян.
Она замолчала на миг, и, заметив, что Вэй Шао смотрит на неё, продолжила:
— Эрлан, ты, должно быть, знаешь… С юных лет мне приписывали «знаки великого будущего». Один бродячий прорицатель, славившийся железным словом, предрёк мне высокую судьбу. Мои родные свято в это верили, и я — наивная, неопытная девчонка — тоже подчинилась. Поверила, что могу достичь чего-то великого, и, ослеплённая этой мечтой, променяла любовь на положение, вышла за Лю Ли.
Голос её стал глуше, почти срывался:
— Прошло больше десяти лет. Всё это обернулось лишь падением. И только теперь я проснулась — наконец поняла: всё то было самообманом. Ничего в этом не было истинного. А родившись женщиной… разве можно было мне самой распоряжаться своей судьбой?
Су Эхуан подняла взгляд. В её глазах сверкнула ледяная решимость:
— Раз Синь Сюнь желает затащить меня в Лоян — пусть будет так. Я поеду.
На лице её застыло выражение твёрдого, почти безысходного решения.
— Синь Сюнь, этот старый проныра, присвоив себе знаки власти, возомнил себя повелителем мира. Жалкий лицемер, прыгающий по бревну, — но даже такие могут заставить хоу склонить головы. Он издавна опасался тебя, Эрлан. А теперь, после твоей победы на западе, разве он потерпит, чтобы ты поднялся ещё выше? Нет. Он сделает всё, чтобы помешать тебе. Он будет твоим злейшим врагом.
Су Эхуан взглянула ему прямо в глаза, и голос её задрожал:
— Я когда-то предала тебя. А теперь, раз уж мне всё равно суждено попасть в Лоян и служить этому мерзавцу, то пусть хоть будет в этом смысл. Я стану твоими глазами и ушами. Если выпадет шанс — сама избавлю мир от него. Хоть так расплачусь за ту вину перед тобой. Только, прошу… — её голос надломился, — если сможешь, позаботься о моей семье. А я… даже если погибну — уйду без сожалений.
С её глаз сорвались слёзы — крупные, горькие, и закапали на подол.
В комнате, за раскрытой створкой окна, повисла звенящая тишина.
Вэй Шао молчал, затем, сдержанно и негромко произнёс:
— Госпожа Су, как вы сами сказали: то, что было, — всего лишь ошибки юности. Я давно отпустил прошлое. Вам тем более не стоит винить себя.
Он сделал шаг вперёд:
— Что до Синь Сюня — между мной и им всё равно рано или поздно случится решающий бой. Это — дело мужчин, дело чести. Вам не нужно жертвовать собой. Возвращайтесь в Чжуншань. Пока я жив — вас никто не посмеет тронуть.
Су Эхуан смотрела на Вэй Шао, в её взгляде светилась искренняя трогательность. С трудом сдерживая рыдания, она прошептала:
— Раз так… я с дерзким сердцем приму эту милость, дарованную Эрланом! Если в этой жизни не смогу отплатить — то в следующей обязательно вернусь, связанная стеблем, с кольцом в зубах, чтобы исполнить долг!
Сказав это, она неожиданно опустилась на колени и с глубоким поклоном коснулась земли. Слёзы градом катились по её щекам.
Вэй Шао поспешно воскликнул:
— Госпожа, не нужно так! Прошу, поднимайтесь скорее!
Су Эхуан дрогнула ресницами и медленно поднялась. Голос её был мягок:
— Эрлан, я знаю, ты годами на войне, с младшей госпожой редко бываете вместе. Сейчас, когда вы наконец воссоединились, я не посмею мешать. Я откланяюсь. Завтра же отправлюсь обратно в Чжуншань.
Вэй Шао кивнул:
— Счастливого пути, госпожа.
Он велел слугам проводить её.
Су Эхуан смахнула слёзы с лица, оглянулась на Вэй Шао в последний раз и покинула зал.
Вэй Шао проводил взглядом её удаляющийся силуэт, слабо выдохнул, словно выпуская напряжение из груди, и уже собирался идти на поиски Сяо Цяо, как вдруг один из слуг стремительно подбежал:
— Господин! Когда вдовствующая госпожа левого гуна Фенъи села в повозку у ворот, вдруг почувствовала головокружение и, оступившись, упала. Сейчас она без сознания!
