Она кричала так, что голос срывался на хрип, слёзы катились градом, но тот, к кому были обращены эти слова, даже не оглянулся.
Вэй Шао лишь поднял ногу — и безжалостно вырвал её из её хватки.
Су Эхуан рухнула на пол — лицом вниз, дрожа всем телом.
— Кто это был?! Кто сказал тебе всё это?! — голос её внезапно сорвался в крик. — Это она, да? Та девка из рода Цяо? Конечно же она! Чжуньлин! Как ты можешь ей верить?!
Она всё ещё лежала на полу, дрожа, как в лихорадке, но внезапно поднялась, словно в неё влили новую порцию безумия. Голос её вновь набрал силу, и она почти кричала в спину уходящему Вэй Шао:
— Ты забыл?! Забыл, как погибли твой отец и твой брат?! Их убили люди из клана Цяо! Ты сам… ты сам когда-то поклялся у родового алтаря и поклялся громко — уничтожить всех Цяо до последнего! А теперь что? Теперь ты поверил её словам — и предал меня?
— Цяо и ты — это кровь и заклятие! Они прислали её сюда, чтобы она присматривала за тобой, ослабила твою ярость, не дала тебе мстить! Чтобы ты забыл всё и подчинился!
Глаза Су Эхуан сверкали, в голосе стучала лихорадка безумия:
— Все женщины, Чжуньлин, все — рано или поздно начинают что-то замышлять. Или охотятся за сердцем, или за выгодой. Ты только вспомни: та девка, она ведь с детства была обручена с Лю Янем из Ланъя! Они росли вместе, были неразлучны, чувства их были крепки. Но стоило Цяо отправить её сюда — и что? Мгновенно стала с тобой нежна, кротка, покорна? Ты правда думаешь, что это искренность?
— Нет! Это расчёт! Она просто играет свою роль! А теперь, когда ты захотел защитить меня, когда ты не позволил тому подлецу Синь Сюню отдать меня в его грязные руки — вот тогда она и поспешила очернить меня в твоих глазах!
— Да! — закричала она, словно наконец нашла разгадку. — Именно так всё и было!
Глаза Су Эхуан вдруг вспыхнули.
Она вскочила с пола, будто толчком чьей-то ярости. Взгляд её был лихорадочным, отчаянным:
— Тётушка Цзян! Она могла быть подкуплена! Она действовала по приказу — но не моему, а её! Это Цяо! Это она… Она, наверняка, и стояла за всем этим! Цяо и Вэй — изначально враги! Ты и сам это знаешь! А та свадьба… то была не любовь, не союз, а ловушка, умелая западня! Ты не можешь не видеть — за этим стоит их расчёт, их замысел!
Вэй Шао уже почти вышел, его шаги были быстры и решительны. Но внезапно он остановился. Его силуэт замер в дверях.
Су Эхуан, запыхавшись, затряслась. Надежда вспыхнула — как пламя в полночь.
Он… остановился.
Он обернулся.
Он резко развернулся — и пошёл обратно.
Быстро.
Он подошёл вплотную, остановился перед ней, спина прямая, руки за спиной. Его глаза — холодные, лицо будто высечено из мрамора.
Су Эхуан тяжело дышала. Колени дрожали. Она вновь осела на пол, подняла к нему лицо, полное слёз и муки:
— Чжуньлин… прошу… ты не должен верить ей… верь мне… только я всегда была к тебе по-настоящему…
— Мерзкая тварь! — проревел он.
Как вспышка, как удар грома — Вэй Шао рванулся вперёд, резко схватил её за горло. Его пальцы стиснули её шею с такой силой, что её ноги оторвались от земли. Она захрипела.
Су Эхуан в висевшем воздухе, как подстреленная птица, судорожно забилась, хватаясь за его запястья, теряя дыхание. Глаза её вылезли из орбит.
Вэй Шао сжал крепче.
Его лицо исказила не просто ярость — это было отвращение, гнев человека, который чувствует себя преданным, обманутым, оскорблённым до глубины души.
Мышцы на лице Вэй Шао исказились, в глазах — злой огонь, мрак, звериная угроза. Он был ужасен. Страшен.
— Ты покусилась на жизнь моей бабушки! — гремел его голос. — Даже тогда… даже тогда она в письме велела мне пока не казнить тебя. Сказала, пусть ты сама раскаешься — тогда, может быть, я и отпущу тебя с целым телом!
Его виски вздулись, пальцы налились силой, как когти хищника. Он сжал сильнее. Су Эхуан захрипела. Её лицо налилось кровью, губы посинели, глаза вывернулись. Она дёргалась в воздухе, била по воздуху руками, хрипела из горла какие-то чудовищные звуки.
— А ты… ты посмела опорочить мою жену?
Её пальцы наугад вцепились в край его рукава.
Он отпустил.
Она рухнула на пол. Сломанная. Захлёбываясь кашлем, выгибаясь, как рыба, выброшенная на берег.
За спиной Вэй Шао стояли стражи. Он не обернулся, не дрогнул, просто спросил:
— По уставу, что полагается за покушение на убийство?
Один из гвардейцев низко склонился:
— Отрезать нос. В назидание.
— Привести в исполнение, — холодно сказал Вэй Шао.
И пошёл прочь, даже не обернувшись.
Позади раздался такой крик, что он пронзал до костей. В нём не было уже ни гордости, ни коварства, ни хитрости. Только ужас. Боль. И животный, первобытный страх.
Но вскоре — всё стихло.
Была уже глубокая ночь, а Вэй Шао всё ещё не вернулся.
Сяо Цяо лежала на подушке с закрытыми глазами, но сна не было ни на волос. Перед внутренним взором снова и снова вставало лицо Вэй Шао, искажённое гневом в тот миг, когда он покидал дом. Что-то тревожно ворочалось в её сердце.
Она ворочалась с боку на бок, пока, наконец, не услышала знакомые шаги за дверью — уже ближе к полуночи.
Дверь не была заперта. Вэй Шао вошёл.
Сяо Цяо поспешно встала с постели, накинула верхнюю одежду и вышла ему навстречу. Увидев мрачное, сосредоточенное лицо мужа, на котором ещё читался не до конца остывший гнев, она не посмела расспрашивать. Только мягко спросила, не желает ли он перекусить. Тот покачал головой. Она молча помогла ему пройти к купальне.
Когда он вернулся, они оба легли.
Вэй Шао лежал на спине, с закрытыми глазами, черты его лица были напряжены, будто уставший от долгой битвы человек всё ещё стоял на стороже. Сяо Цяо некоторое время молчала, потом медленно протянула руку, нежно положила её ему на живот, начала легонько гладить.
— Что случилось, муж мой? — прошептала она.
Вэй Шао открыл глаза, повернул голову и вгляделся в неё.
Мгновение они смотрели друг на друга.
А затем он вдруг притянул её к себе, обнял крепко, прижав к груди. Но слова, что сорвались с его губ, были совсем не о том, чего она ждала:
— Маньмань… ты когда-нибудь… скрывала от меня что-нибудь?
