Область Хэтяо — это земли вдоль рек Хуаншуй, Таошуй и Саньганьхэ. Издавна эти края славились изобилием воды и сочными пастбищами. С тех пор как хунну поднялись на севере, Хэтяо стала объектом их постоянных притязаний.
Одним из величайших достижений старого шаньюя было то, что в двадцать с лишним лет, только унаследовав титул, он с железной решимостью и силой вырвал Хэтяо у дома Лю — у ханьцев. И вот, два десятилетия хунну свободно пасли табуны и стада на этих благодатных землях.
Но позже, когда дед Вэй Шао стал стражем Севера, серия ожесточённых сражений позволила отбить захваченные земли. Последние двадцать лет шаньюй неоднократно пытался вернуть Хэтяо, но каждый раз терпел неудачу. Даже несмотря на победы в Восточном Ху и в западных степях, горечь поражения в сердце его не утихала.
Лицо Сяо Цяо резко изменилось.
Вэй Янь поднял левую руку и взглянул на мизинец — тот, что был обрезан и закрыт тёмной железной накладкой.
— Прежде чем я покинул дом Вэй, — сказал он негромко, — я поклялся. Обрезал палец и дал клятву: пока жива моя бабушка, я не подниму, меча ни на одного ханьца.
Он усмехнулся, но в голосе звучала странная, сдержанная горечь.
— Я подлый человек, знаю это. Но клятвы… я помню. В этот поход я не просился. Я не стану участвовать в этой вылазке.
Его взгляд остановился на её лице — бледном, лишённом краски, но всё таком же прекрасном:
— В тот день, когда я покинул дом Вэй и ушёл к хунну, я уже стал одним из них. Пусть я не участвую в походе — но и не должен был приходить с вестями. Только…
Он чуть замолчал, и в голосе появилась едва заметная, усталая тяжесть:
— Только бабушка… Она вырастила меня. Эта весть — мой долг. Я передаю её и… этим закрываю с Вэйским домом все счёты. Отныне… я больше не ханец. Как ты сама сказала, я — хунну, я — Лу-гуту.
На постели Чуньнян, до сих пор без сознания, начала слабо стонать — признаки скорого пробуждения.
Вэй Янь в последний раз взглянул на Сяо Цяо — взгляд был долгим, тёмным, словно прощание без слов. Затем резко развернулся, шагнул к окну и ловко перемахнул через подоконник.
Сяо Цяо наконец очнулась от цепенеющей тишины и кинулась вперёд. Подбежав к окну, окликнула удаляющуюся в лунном свете фигуру:
— С тех пор как вы ушли… бабушка всё ждёт и ждёт! Раз уж вы пришли, зачем же не встретиться с ней? Не сказать ей это самому?
Впереди силуэт едва заметно замер… но спустя миг снова задвигался.
Одно неосторожное движение — и он исчез. Растворился в ночи, как ветер, как тень.
Чуньнян, наконец, пришла в себя.
Резко села, огляделась по сторонам. Свет в комнате всё ещё горел, Сяо Цяо стояла у окна — на первый взгляд, всё было спокойно. Чуньнян облегчённо выдохнула, но, продолжая тереть затылок, простонала:
— Госпожа… вы только что с кем-то разговаривали? Мне во сне показалось… будто в комнату вошла чья-то тень. Я хотела закричать — и больше ничего не помню… Это всё был сон? Или правда случилось что-то?
Сяо Цяо не ответила. Она уже отошла от окна, подошла к столу и, взяв кисть, торопливо начала писать письмо.
Через несколько мгновений прибежал обеспокоенный Цзя Сы.
— Госпожа срочно звала меня. Есть приказ?
Сяо Цяо молча протянула ему письмо:
— Немедленно в Цзиньлун! Лично передайте это старшей госпоже. Ни секунды промедления!
На заре, когда небо только начинало светлеть, госпожа Сюй вернулась из храма Цзиньлун.
Как только она переступила порог, Сяо Цяо тут же пошла за ней следом и подробно пересказала случившееся прошлой ночью — разумеется, опустив первую часть и сосредоточившись только на сути принесённой вести.
Госпожа Сюй не сказала ни слова. Молча села, закрыв глаза.
Спустя некоторое время в усадьбу поспешно прибыл Лэй Янь — оставленный Вэй Шао в Юйяне главнокомандующий, — вместе с двумя своими заместителями и несколькими офицерами.
Помимо пограничных гарнизонов, Вэй Шао оставил по пять тысяч солдат в Яньмэне и Фаньяне — на случай внезапной угрозы.
Госпожа Сюй быстро и чётко отдала распоряжения, завершив расстановку войск, затем сказала:
— Немедленно отправьте конных гонцов со срочными вестями в Юнчжун, Байдэн и Шангу. Пусть передадут: готовиться к отражению атаки. Если хунну двинутся, оборону держать до последнего — ждать подкрепления. Остальные гарнизоны — быть на связи, при малейших изменениях немедленно докладывать мне!
Получив приказ, Лэй Янь с офицерами поспешно отбыл.
Когда все ушли, госпожа Сюй на несколько мгновений задумалась, но вдруг её сотряс приступ тяжёлого кашля.
Тётушка Чжун тут же подскочила, подала ей платок, бережно обняла за плечи, поддерживая, пока та сгибалась в кашле.
С тех пор как произошли те два удара подряд — уход Вэй Яня и дело с отравлением — здоровье госпожи Сюй сильно пошатнулось.
Сяо Цяо быстро налила чашку тёплой воды, поднесла. Когда приступ утих, она помогла бабушке отпить немного.
Госпожа Сюй поставила чашу, отдышалась, взглянула на внучку и мягко улыбнулась:
— Не бойся. Я уже утром послала весть Шао`эру. Он скоро выдвинет войска. Да, хунну грозны — но сыновья дома Вэй не из робкого десятка. Мы пройдём и через это.
Тётушка Чжун стояла рядом, лицо её оставалось напряжённым и тревожным.
Сяо Цяо спросила:
— Бабушка, если господин хоу начнёт возвращение немедленно — сколько это займёт?
Госпожа Сюй задумалась.
— Если пойдёт лёгким отборным отрядом, сразу после получения вести — примерно полмесяца.
— То есть… не меньше двадцати дней, — прошептала Сяо Цяо. — Бабушка… десять тысяч наших против тридцати тысяч хунну… даже с гарнизонами Яньмэня и Фаньяна — это будет жестокая, изматывающая битва. И все — на грани.
Госпожа Сюй повернулась к ней своим единственным глазом, пристально взглянув:
— Ты хочешь что-то сказать?
Сяо Цяо опустилась на колени перед ней.
— Бабушка… если обратиться за помощью к цянским воинам у Хуаншуй — сколько дней потребуется, чтобы они прибыли?
— Максимум десять… — Госпожа Сюй резко подняла взгляд. — Ты хочешь сказать…
— Почему бы не отправить срочного гонца к племени Бэйхэ и не попросить о помощи? — твёрдо сказала Сяо Цяо. — Я думаю, если мы попросим, старейшина Юаньван обязательно откликнется. Цянцы — отважны и искусны в бою, ничем не уступают хунну. Если они согласятся прийти, то даже если не смогут отбросить врага, то как минимум помогут гарнизону удержаться до возвращения мужа.
Госпожа Сюй, конечно, понимала — с нашими десятью-двенадцатью тысячами солдат удержать оборону против тридцати тысяч хуннских конников… и продержаться больше двадцати дней — задача почти безнадёжная.
Она с самого начала исходила из того, чтобы сделать всё возможное — и просто попытаться свести потери к минимуму.
То, что она говорила Сяо Цяо раньше — было скорее утешением, чем уверенностью.
В глубине сердца она уже решилась: ради безопасности, как можно скорее отправить Сяо Цяо и Фэйфэй из Юйяна.
Но, услышав это предложение, сердце её дрогнуло. Она ощутила, прилив надежды.
И, не колеблясь, кивнула:
— Это можно сделать!
