В этих местах не росли ни цветы, ни зелень. Всё было поглощено пустотой. Однако с тех пор как Лю Шуан переселилась сюда, её мягкая аура, насыщенная энергией бессмертных, и собственная тоска по живому заставили её выпросить у слуг семена и с любовью выращивать их с помощью духовной силы.
Никто не ожидал, что цветы действительно зацветут и теперь только здесь, в её саду, всё дышало весной. Даже капризные бабочки из рода духов часто прилетали тайком, когда Повелителя не было.
Однако стоило ему вернуться, и ни одна не осмеливалась приблизиться. Его аура была столь могущественной, что он однажды даже раздавил бабочку, не успевшую улететь, прямо на её глазах.
Сквозь деревянные галереи, украшенные хрустальными фонарями, медленно сгущался тёмно-кровавый закат.
Янь Чаошэн всё не возвращался.
— Повелитель лечится, — сказала Чан Хуань. — Вам лучше немного отдохнуть.
Лю Шуан кивнула и молча прошла внутрь.
Чан Хуань распустила ей волосы, сняла макияж и нежно нанесла душистую мазь на виски. Закутавшись в одеяло, Лю Шуан лежала в тепле, но мысли её неотрывно возвращались к залу, где лечился её муж.
Он сильно ранен? Ему больно?
Наступила глубокая ночь, она всё ещё не могла уснуть. Госпожа лежала с открытыми глазами, пока не услышала карканье пролетающих ворон-призраков. Их грубый крик заставил её вздрогнуть, и тут она увидела силуэт у своей постели.
Он будто бы не удивился:
— Не спишь?
Холодный голос заставил её глаза засиять. Лю Шуан села на постели, а Янь Чаошэн провёл пальцами и в комнате одна за другой загорелись мягкие жемчужные лампы из Южного моря.
Теперь она смогла разглядеть его.
Её супруг, правитель мира демонов и мира духов — Янь Чаошэн.
Он был облачён в чёрные одежды. Его черты лица были резкими и изящными, словно вырезанными: тонкие губы, длинные брови, чёрные, как ночь, глаза, в которых отражался весь её мир.
Лю Шуан протянула к нему руку, он взглянул на неё и вложил свою ладонь в её.
Его пальцы были длинными и холодными, как резной нефрит. Он всегда был таким, ледяным до дрожи. Она поёжилась, но всё равно прижала его руку к своей груди и, глядя на него с тревогой, спросила:
— Муж мой… ты сильно ранен?
Под светом фонарей её щёки были тёпло-румяными, а глаза, как пруд после дождя. Даже губы Лю Шуан вспыхнули нежным розовым. Она забыла, что в его жилах течёт кровь древнего змея, и никакое тепло не способно согреть его.
Он остался внешне невозмутим, но в глубине его взгляда промелькнула едва уловимая мягкость:
— Пустяки.
Лю Шуан не стала упрекать его за то, что он обошёл гору Цинцан и вернулся в молчании, оставив её ждать под снегом. Всё, что её волновало — это его рана.
Она потянулась к его вороту и попросила:
— Позволь взглянуть.
Однако Янь Чаошэн перехватил её руку и сказал:
— Не капризничай.
Он не любил, когда кто-то нарушал его запреты, и в такие моменты неосознанно выпускал свою духовную силу. Лю Шуан чувствовала её даже кожей, и всё же страх перед ним не мог пересилить заботу.
Она с усилием подавила чувство, будто сердце сжимается от боли, но не отступила:
— Позволь мне взглянуть, муж мой… Иначе я не смогу успокоиться.
В итоге ей всё же удалось снять с него верхнюю одежду.
Как культиватор пути духов, Янь Чаошэн обладал бледной кожей, почти мраморной: холодной и чуждой, но в то же время изумительно красивой. Его тело было стройным, рельефы мышц — чёткими, словно выточенными рукой небесного мастера.
На его плече зияла глубокая рана, из которой сочилась чёрная кровь, впитавшаяся в кожу. Увидев это, Лю Шуан ощутила, как сердце сжалось от боли. Кто осмелился нанести такой удар? В восьми мирах уже почти не осталось тех, кто смог бы ранить его до кости.
Она приложила ладонь к ране, и от неё потекла тёплая струя духовной силы. Однако Янь Чаошэн перехватил её руку и снова накрыл себя одеждой.
— Ты ведь знаешь, насколько ты слаба, — спокойно сказал он. — Мне не нужна твоя помощь. Спи.
Она была рождена из травинки у озера Цанлань. Маленькая небесная лечебная трава. Всё, в чём она преуспела за века, — это умение исцелять. И даже здесь, в мире духов, не позволяя себе расслабиться, она продолжала оттачивать этот навык. Делала она это только потому, что однажды он может вернуться сражённым. Если и тогда она ничем не сможет ему помочь…
Её хрупкое запястье оказалось в его руке. Он приложил лишь каплю силы, слегка надавил, и она тут же бессильно откинулась в постель, погрузившись в пушистые облака одеяла.
