Раньше все собирались во внешнем зале, но с наступлением холодов Ляо Тинъянь распорядилась пускать их внутрь. За короткое время, пока продолжалась эта практика, красотки из других дворцов успели натерпеться впечатлений.
Вот, например, тот курильный сосуд. Говорят, его когда-то держали в зале небесной черепахи Сюаньу. Он источает уникальный аромат. А вон тот безупречно белый мех, на котором покоятся ноги — настоящий снежный мех, невероятно дорогой. А тот вычурный браслет с ажурной резьбой, украшающий запястье… поговаривали, его велел выточить сам Сыма Ван четыре поколения назад для своей любимой Императрицы, и потребовалось на это множество редчайших кусков нефрита…
Больше всего всех потрясла жемчужная занавесь у дверей Фужуня. Даже не войдя в зал, наложницы уже чувствовали себя униженными. Одна из них, мрачно коснувшись шпильки в волосах, попыталась вспомнить, с кем раньше делилась своей гордостью, той самой восточной жемчужиной, что считалась высшего сорта и раньше вызывала зависть. Теперь же каждая жемчужина в занавеси у дверей казалась прекраснее той, что украшала её причёску, а Ляо Тинъянь попросту повесила их у входа! У той мгновенно вспыхнули щёки. Это словно пощёчина по самолюбию.
После нескольких месяцев относительного затишья многие наложницы вновь начали испытывать тщеславные амбиции. Видя, насколько высоко возвышена фаворитка, как она завалена диковинными сокровищами, как ей всё дозволено, каждая из них начинала надеяться, что у неё тоже есть шанс пробиться к милости правителя.
Чем больше их терзали эти мысли, тем чаще Ляо Тинъянь начала замечать в своём окружении незваных гостей. Стоило ей выйти из-за стола прогуляться по саду, как в этом, казалось бы, безлюдном уголке каждый раз оказывались «случайно проходящие мимо» наложницы с застенчивыми улыбками.
Даже она, не отличающаяся особой наблюдательностью, наконец задумалась и спросила:
— Гуйе, мне не показалось? Остальные наложницы в последнее время стали подозрительно активными.
Гуйе выпрямилась, лицо её стало серьёзным:
— Боюсь, они завидуют тому, что только Вы пользуетесь благосклонностью Его Величества. Вам следует быть осторожнее, они могут начать борьбу за внимание.
«Вот и пошли, — подумала Ляо Тинъянь, — первые нотки настоящей дворцовой драмы. Только вот не слишком ли странные у них методы борьбы? Если уж собрались бороться за милость, то почему, когда она гуляет с Сыма Цзяо, ни одна не осмеливается появиться? Стоит ей одной выйти, и наложницы тут как тут, да ещё и с особым усердием стараются понравиться ей самой».
— Его Величество грозен и неприступен, — говорили они с дрожью в голосе. — Мы не смеем мечтать о благосклонности, нам бы только удостоиться Вашего расположения, госпожа…
Ляо Тинъянь невольно закатила глаза. Нет, ей не послышалось. Эти наложницы… похоже, пытаются прижаться не к плечу Императора, а к её собственной ноге. Каждая старалась выделиться, но никто не осмеливался и шагу лишнего ступить в присутствии Императора. Стоило Сыма Цзяо появиться, как все красавицы тут же замирали, скромно опускали глаза и словно растворялись в углу, будто их и не было.
Ляо Тинъянь и представить не могла, что же такого натворил Сыма Цзяо прежде, чтобы довести их до такого благоговейного ужаса. Однако результат налицо: странная, с ног на голову перевёрнутая борьба за внимание, в которой её, Ляо Тинъянь, вдруг превратили в приз. От этого осознания у неё начинало появляться лёгкое чувство вины всякий раз, как она возвращалась к Сыма Цзяо. Ну, в самом деле, у неё же нормальная ориентация! Она никогда даже и не думала посягать на «маленьких жён» Императора. И пусть среди них попадались по-настоящему милые и нежные, сердце её при этом оставалось спокойным, а руки при себе.
— Ты в последнее время зачастила в императорский сад? — как-то раз спросил Сыма Цзяо.
Ляо Тинъянь кивнула и не стала скрывать:
— Да, Ваше Высочество. Но сад настолько велик, я ещё и половины не успела обойти.
— А мне тут донесли, что в саду тебя часто «случайно» встречают другие наложницы, — продолжил он с прищуром.
Ляо Тинъянь нервно рассмеялась:
— Ха-ха… ну, наверное, бывает…
Сыма Цзяо цокнул языком, притянул её ближе и сказал серьёзно:
— Не обращай на них внимания. Не думай, будто они действительно слабы и беззащитны только потому, что выглядят кротко. Если они до сих пор живы в моём гареме — значит, каждая далеко не так проста. Стоит тебе поверить им, и они тут же воспользуются этим. Лгать и обманывать с милым личиком — их главный талант. А ты… ты же ничего такого не умеешь, так что лучше держись от них подальше. Пусть не сбивают тебя с толку сладкими речами.
«То есть я в твоих глазах — дура?» — мысленно вскрикнула Ляо Тинъянь.
