Сун Мо как раз играл с сынишкой, подбрасывая ему мяч, когда услышал эту новость — и был откровенно удивлён.
— Принц Ляо, похоже, не так прост, как кажется! — с усмешкой сказал он Доу Чжао.
А как же иначе? В прошлой жизни он ведь и правда стал императором.
Но тогда он так и не вернулся в столицу.
Почему же теперь, в этой жизни, всё иначе? Что заставило его изменить прежний замысел?
Может, перемены в этом времени и есть та причина, по которой он нарушил свой прежний ход событий?
Доу Чжао почувствовала, как в груди поднимается тревога. С принцем Ляо стоило быть особенно осторожной — ни малейшего доверия, только холодный расчёт.
— Будь осторожен, — серьёзно сказала она Сун Мо.
— Мы же ещё не перешли с ним в открытую вражду, — с улыбкой попытался её успокоить он. — Буду действовать по обстоятельствам.
Доу Чжао хотела добавить ещё что-то, но в этот момент Юань-ге`эр с радостным воплем бросился на отца и, обняв его, звонко закричал:
— Мячик, мячик!
Сун Мо засмеялся, поднял сына на руки и, глянув на Доу Чжао, сказал:
— Пойдём, поиграем с ним в мяч. Не стоит портить настроение такими разговорами.
Юань-ге`эр до самого годика так и не произнёс ни слова, из-за чего все начали понемногу тревожиться. Но стоило только отпраздновать его первый день рождения, как будто щёлкнул замок — мальчик словно проснулся, заговорил. Он не просто стал звать: «Дядя, папа», — но и уверенно махал ручкой слугам: «Иди сюда!» — а потом пальчиком показывал то на чайную чашку, требуя пить, то на угощения, намекая, что пора перекусить.
Сун Мо был так взволнован, что полночи не сомкнул глаз. А наутро, сияя от гордости, он с довольным видом сказал Доу Чжао, которая всё это время втайне переживала, нет ли у сына каких-то проблем:
— Я же говорил, что мой сын умён! Он просто терпел — и сразу выстрелил. Это ты всё любишь понапрасну волноваться, а заодно и меня в тревогу втянула.
Доу Чжао сдержанно улыбалась, не отвечая на упрёки, но в сердце у неё было так горько и сладко одновременно, что едва сдерживалась.
В прошлой жизни Вэй Тиньюй и пальцем не пошевелил ради детей. Её двое малышей начали звать «отца», только когда им почти исполнилось по два года, да и то — уже довольно чётко говоря. А в этой жизни — Сун Мо возвращался с дежурства и тут же шёл к Юань-ге`эру, играл с ним, учил, обнимал… Ребёнок ещё даже не выучил «мама», а уже вовсю звал «папа».
Она отвернулась, поспешно моргнула, прогоняя подступившие слёзы, а потом вновь повернулась к мужу — с яркой, ослепительной улыбкой.
Сун Мо в это время уже учил сына, как правильно играть в мяч.
Юань-ге`эр стоял в стороне и с радостью хлопал в ладоши. Как только мяч падал на землю, он сразу же весело подбегал к нему, поднимал и с важным видом протягивал Сун Мо. Однажды тот предложил ему: «А ну-ка, попробуй сам пнуть!» Но малыш сразу же бросился за спину к Доу Чжао и спрятался там, лишь высунув круглую головку и с интересом наблюдая за отцом.
Если же у Сун Мо на лице появлялось строгое выражение, Юань-ге`эр начинал махать ручкой няньке, приговаривая: «Иди сюда, иди сюда!» — а та, улыбаясь, подходила. Он либо просил воды, либо требовал угощение.
Но если на лице у отца сияла улыбка — мальчик тут же снова указывал на мячик и возбуждённо лепетал: «Мячик, мячик!» — приглашая продолжать игру.
Сун Мо сначала с весельем бегал по двору, пинал мяч, стараясь показать сыну приёмы. Но спустя несколько подходов вдруг остановился, осознав нелепость происходящего, и, то ли смеясь, то ли возмущённо, обратился к Доу Чжао, которая сидела в стороне и вышивала:
— Так вот оно что! Да он, оказывается, просто хочет, чтобы я ему представление показывал! Получается, я тут шут на потеху!
Доу Чжао расхохоталась.
Маленький Юань-ге`эр не понял, над чем смеются родители, но знал одно: смех — это радость, смех — это добро.
Юань-ге`эр залился звонким смехом, подобрал мячик и, стараясь выглядеть особенно мило, с улыбкой протянул его Сун Мо, глядя на него своими большими чёрными блестящими глазами.
Сердце Сун Мо тут же растаяло — окончательно и бесповоротно. Он присел, обнял сына и расцеловал его в пухлые щёчки.
Юань-ге`эр снова рассмеялся — весело, как звоночек, весь светился от радости.
Сун Мо взял из его ручек мячик, с улыбкой сказал:
— Смотри внимательно — папа покажет тебе, как надо пинать мяч.
Он с силой пнул, и мяч взмыл так высоко, что едва не задел подвесной балдахин на потолке.
Юань-ге`эр захлопал в ладоши, закричал от восторга и даже запрыгал на месте — лёгкий, как птичка, веселящийся от всей души.
У врат павильона застыл Ву И — стоял, колебался: входить или лучше выйти, чтобы не помешать этой тёплой сцене.
Доу Чжао заметила его и мягко кивнула.
Только после этого Ву И шагнул вперёд, улыбнулся и протянул ярко-красную визитную карточку:
— Господин наследник, господин Гэн Ли из ванского дома Ляо доставил пригласительный от имени принца Ляо. Принц Ляо приглашает вас, госпожу и старшего господина на праздник хризантем — будет устроено угощение в ванском доме двенадцатого числа девятого месяца.
Принц Ляо изначально ведь вовсе не был отправлен на удел в Ляодун — после выхода из дворца он прожил в столице два года, и лишь затем отбыл в свою резиденцию. Его ванский дом в столице всё это время оставался нетронутым — за порядком в нём следили чиновники из Управления по делам императорского рода.
Доу Чжао с первого взгляда поняла: где пир у принца Ляо — там не жди ничего простого. Но и отказаться от приглашения было непросто. Особенно сейчас, когда никто не знал, надолго ли он задержится в столице. Один раз можно сослаться на болезнь или занятость… но дважды, трижды?
Она задумалась, затем посмотрела на Сун Мо, который всё ещё держал в руках алую визитную карточку и явно размышлял.
— Приближаться к чиновникам, завязывать с ними связи — для удельного вана это большая оплошность, — тихо сказала Доу Чжао. — А особенно с таким, как ты — командующим гвардией, охраняющей запретный дворец. Может, стоит сказать об этом императору?
Если Его Величество хотя бы слегка выразит недовольство, это станет прекрасным поводом, чтобы отказаться от участия в пиру.
Сун Мо с лёгкой усмешкой ответил:
— Императору, разумеется, я обязательно дам знать. Как ты думаешь, почему у меня сейчас почти нет никаких приглашений и приёмов? Я ведь таким образом выражаю преданность трону. Но с принцем Ляо… Надо выяснить, чем он занимался в последние дни, кого собирается звать на пир, кому первым отправил пригласительный, а кто получил их позже — всё это нужно разузнать до мелочей.
Помолчав, он добавил с задумчивым выражением:
— И ещё… Сун Хань. Императрица — совсем не та женщина, что будет просто так вмешиваться в чужие дела. А раз она так усердно выдвигает Сун Ханя — не верю, что у неё нет собственных расчётов.
Доу Чжао всё время кивала, серьёзно и молча соглашаясь.
На следующее утро Ду Вэй уже принёс подробный отчёт — все действия принца Ляо после прибытия в столицу были тщательно исследованы и выложены на письменный стол Сун Мо.
Только после того, как он ознакомился с донесениями, Сун Мо вернулся во внутренние покои, чтобы вместе с Доу Чжао и Юань-ге`эром позавтракать.
Доу Чжао, подавая ему чашку тёплого рисового отвара, спросила:
— Ну, и что рассказал Ду Вэй?
Сун Мо, аккуратно подцепив палочками немного мясной крошки и поднеся её ко рту Юань-ге`эра, спокойно проговорил:
— Он пригласил лишь близких к императорскому роду — разослал приглашения строго по старшинству и возрасту. На первый взгляд — всё чинно и безупречно. А вот вчера, ещё даже не появившись во дворце, он заранее отправил туда приглашение. Если всё пойдёт как обычно, то сегодня, после утреннего совета, император его примет. Вопрос теперь в том, будет ли наследный принц при этой встрече.
Если наследный принц будет присутствовать, это хотя бы покажет, что император, при всём своём расположении к принцу Ляо, всё ещё мыслит трезво и твёрдо стоит на позиции защиты престолонаследника. Но если принца Ляо примут наедине… или, хуже того, примут вместе с императрицей, без присутствия наследного принца, — тогда положение наследника станет, мягко говоря, шатким.
