В покоях горного владыки тихо мерцали ночные жемчужины, отбрасывая на стены холодное, будто подводное, свечение.
Лю Шуан ровно произнесла:
— Повелитель, признаю, я нарушила границы, в чём, несомненно, виновата. Уверяю, мой путь лежал лишь мимо. Позвольте мне уйти, я готова предложить в обмен сокровища.
Она сделала паузу, а затем добавила:
— Или, если у вас есть условие, выскажите его, а я постараюсь его выполнить.
Эти слова она обдумала ещё до прибытия и ни на йоту не изменила их, даже когда узнала, кто перед ней. То, что владыкой оказался Янь Чаошэн, нисколько не повлияло на её решение, но, быть может, сделало чувство странной неловкости ещё более отчётливым.
Всё-таки у неё сложилось стойкое ощущение, что у этого демона с головой не всё в порядке.
В прошлой жизни она любила его до потери разума, была готова сгореть в этом чувстве, а он ни разу не отозвался, лишь отталкивал и глядел на неё с высокомерной холодностью.
А ещё он, словно нарочно, наслаждался её слезами.
Теперь… в этой жизни она с самого начала вела себя с ним отстранённо, даже пыталась убить, и, тем не менее, он внезапно воспылал к ней чувствами, словно по мановению ветра.
Вот уж поистине, если и существует в мире безумие, так это демоническое.
Особенно его, Янь Чаошэна.
Из-за надвигающейся катастрофы в Кунсане, Лю Шуан, возможно, даже согласилась бы временно «накормить ястреба плотью» (то есть принести себя в жертву ради выгоды), лишь бы успокоить этого будущего владыку демонов.
Пара ласковых слов и, глядишь, станет сговорчивее.
Для неё важнее всего сейчас было одно — спасти Кунсан. Лишь бы обитель уцелела, всё прочее можно было отбросить без сожалений. Первым пунктом в её плане оставалась духовная жила под Чёрной рекой.
В этот момент Янь Чаошэн ещё не ответил. Внезапно одна из демониц — та, что звали Нянь И, — изящно вытянулась к нему, сорвала с изящного нефритового блюда спелую тёмно-фиолетовую ягоду винограда и, сладко улыбаясь, поднесла к его губам.
— Повелитель, не стоит сердиться из-за посторонней, — промурлыкала она мягко. — Позвольте мне угостить вас виноградом.
Плечо Нянь И соблазнительно скользнуло из-под тонкой ткани, а взгляд был наполнен намёками и женской покорностью.
Лю Шуан не могла понять, что он задумал, и решила не вмешиваться. Если он вдруг «переметнулся», и теперь ему по вкусу бабочка Цунся или вот такие вот… что ж, это не худшее.
«Найду духовную жилу — хоть караван красавиц ему приведу. Сближение — дело решаемое».
Раз уж она пришла к такому выводу, то решила просто наблюдать и фиксировать его нынешние «предпочтения», чтобы в будущем знать, что с этим делать и есть ли вообще шансы на обратный путь.
Ягода уже касалась его губ. Янь Чаошэн замер, как будто что-то кольнуло в груди. Его взгляд сам собой скользнул в сторону Лю Шуан. Она стояла недалеко, за её спиной безмолвно наблюдали стражи. Её глаза скользнули по трём полуобнажённым демоницам, затем вернулись к нему. Взгляд девушки был задумчивым и спокойным. Никакого гнева. Ни тени ревности.
Именно это холодное равнодушие стало для него последним ударом. В душе, где ещё теплилась надежда, всё вмиг замёрзло. Её забота… всё это было ложью?
Она не возражала, что он был с Ми Чу. Ей было всё равно, с кем он: с ней или с другими.
Он проглотил ягоду, и едва ощутимый вкус разошёлся по рту горькой терпкостью. Её безразличие лишило даже сладкий плод вкуса. Если бы она хотя бы нахмурилась или отвела взгляд, он бы всё простил. Всё, что сделала Чишуй Лю Шуан, он бы выкинул из памяти.
Даже то, что когда-то, в своей наивности, она стала причиной разрушения его духовной силы.
