Тётя появилась с улыбкой до ушей:
— Сусу, заходи! В прошлом году, когда тебе исполнилось двадцать, я не отметила, так что в этом восполним.
Повернувшись к дочери, она велела:
— Инсян, налей сестрёнке чаю, поболтай с ней, а я дожарю два блюда и садимся за стол.
Инсян поставила перед Сусу чашку и с любопытством спросила:
— Это платье новое? Цвет роскошный. В «Янхане» купила?
Не дождавшись ответа, она добавила:
— Мы с соседкой А-Юй видели такое в лавке. Восемьдесят юаней за фут.
— Это Мулань подарила в прошлом году. Я даже не знала, что оно такое дорогое, — ответила Сусy.
— Госпожа Фан щедрая… Наверное, у богатого господина в наложницах? — прищурилась Инсян.
Сусу внутренне вспыхнула, но промолчала.
— Красивой девушке везёт, — продолжала кузина, — заметит богач, и хоть слово «наложница» не звучит приятно, зато деньги настоящие.
Сусу уже была раздражена, когда из кухни вышла тётя:
— Пора к столу.
Она ласково взяла племянницу за руку, ввела в дом и, усадив, с заботой произнесла:
— Посмотри на себя, дитя. Кожа да кости остались. Приходи почаще, тётя тебя подкормит.
Повернувшись, она крикнула:
— Инсян, позови младших сестричек!
Изнутри донёсся ответ кузины, и вскоре вбежали два подростка. Они вихрем подбежали к столу, галдя и смеясь. Инсян вышла следом, но взгляда на Сусу так и не удостоила.
— Что же вы не поздороваетесь? — одёрнула их тётя.
— Здравствуй, двоюродная сестра, — вразнобой откликнулись дети.
На них были переделанные из старых пуховиков сестёр ватные куртки, на обтрепанных манжетах уже торчали клочья ваты.
У Сусу защемило сердце. Она вспомнила, как в детстве тоже донашивала вещи. Сначала их носила старшая кузина, потом средняя, а уж после очередь доходила до неё. За несколько лет вата в куртках спрессовывалась в жёсткие пластины, и, когда после репетиции в такую одежду врывался зимний ветер, холод пробирал до костей.
Младший из детей, Донвэнь, уплетая рис, вдруг сказал:
— Мама, в школе сказали, что надо заплатить за экзамен.
— Почему опять деньги? — нахмурилась тётя. — Где же я их возьму? — и тут же, сердито буркнув, она добавила: — Даже эта чёртова школа гнобит вдову с сиротами!
Сусу отложила палочки, достала из сумочки сложенную пачку купюр и протянула:
— Скоро Новый год, тётя, возьми и купи детям по новой одежде.
Тётя, сияя, даже бровями заулыбалась:
— Как же так, опять твои деньги?
Она, несмотря на свой вопрос, всё-таки взяла и тут же поинтересовалась:
— Слышала, ты в последнее время танцуешь так, что все знают. Зарплату, наверное, повысили?
— В труппе немного прибавили за выступления, — ответила Сусу.
Тётя положила ей в тарелку кусок мяса и продолжила:
— И правильно. Станешь знаменитостью, заведёшь полезные знакомства, выйдешь замуж в хорошую семью. Тебе ведь уже двадцать один, а танцевать всю жизнь невозможно. Девушке нужно устраивать личную жизнь.
Молча сидевшая Инсян хмыкнула и вдруг язвительно вставила:
— Мама, чего ты суетишься? Сусу такая красавица, что богачей, готовых на руках носить, хоть отбавляй. — Сделав паузу, она добавила: — Только пусть осторожнее, а то как бы кто не раскопал историю с незаконнорождённым ребёнком.
Едва слова были сказаны, как тётя рявкнула:
— Инсян! Ещё раз повторишь — получишь от меня звонкую пощёчину!
Повернувшись к Сусу, она уже мягче сказала:
— Хорошая моя, не слушай. У неё язык без костей, но злого умысла нет.
Еда больше не лезла в горло.
Когда Сусу вышла от дяди, ночь уже была глубокой. Тётя, провожая, с непривычной теплотой вызвала для неё рикшу и несколько раз напомнила:
— Приходи, как будет время, поешь у нас.
Рикша вёз её по холодной ночи, даже свет фонарей казался ледяным. Она не чувствовала обиды, а лишь навалившуюся волнами раздражённость. Пальцы, окоченевшие от холода, теребили бусины на сумочке, и острые грани стразов слегка кололи кожу.
У ворот дома она неожиданно увидела Лэй Шаогуна и даже замерла от удивления. Тот, как всегда, был предельно вежливым:
— Госпожа Жэнь, третий господин просил меня за вами заехать.
Она подумала, что в прошлый раз их разговор закончился ссорой. Хоть она и молчала, но он тогда вспыхнул не на шутку. Ей казалось, что он больше не захочет её видеть. Однако, подумав немного, она всё же села в машину.
