Громы рассеялись медленно, и в последние их отблески словно протянулась окровавленная рука. Отчаянная и упрямая, она пыталась дотянуться до Лю Шуан в чреве Дин Шэньнуна.
Янь Чаошэн всё же совершил невозможное, но сам давно исчез, не имея уже сил спасти её.
Он выбрал не смотреть на неё, не обнимать, не удерживать. Он не позволил себе ни привязанности, ни любви, но, уходя, всё же отдал себя громам, и в последнем движении его души жила лишь отчаянная попытка вытащить её из смертельного сосуда.
Лю Шуан вспомнила праздник фонарей. Тогда, на крыше обычного дома среди веселья и огней, Янь Чаошэн сказал ей: «Чишуй Лю Шуан, живи… живи как можно лучше».
Она когда-то думала, что Янь Чаошэн навсегда её предал; считала, что её, той самой “маленькой травки”, жалкая гибель — бедствие, навлечённое им. Врождённая миссия согнула Янь Чаошэну спину. Ночной демон Ло, возглавив племя демонов, принёс себя в жертву у башни у неё на глазах, а он в конце концов всё равно выбрал оставаться достойным владыкой двух миров
Каждая капля его крови пролилась, каждая частица души рассеялась. И единственное, что он мог сделать ради той кроткой, любимой женщины из воспоминаний, — это протянуть руку сквозь ослепительные громы, чтобы попытаться спасти её.
Говорили, что древний род Сян Лю холоден и бездушен, что им чужды чувства. Их считали жестокими и суровыми, неспособными даже к привязанности к детям и женам, лишь хранителями бесконечных потоков силы.
Теперь, когда пламя Дин Шэньнуна ещё не завершило очищение, Лю Шуан в его горящем нутре смотрела ясными глазами на то, как Янь Чаошэн и Фэн Фумин вместе исчезают в молниях.
Она слышала крики Шао Ю, Во Цзяна и примчавшейся Цзи Сянхань. Все наперебой пытались остановить страшный сосуд.
Они суетились и шумели.
— Больно… — прошептала Лю Шуан бессознательно. Она не кричала и не рыдала, и это уже было пределом её силы.
Цзи Сянхань, изначально решившая стоять в стороне и сохранить себя, теперь сама восхищалась увиденным и бросилась помогать. В иной ситуации она, пожалуй, и сама бы колебалась, прежде чем шагнуть в огонь Дин Шэньнуна.
— Что с ней? Можно ли остановить сосуд? — закричали остальные, покрытые потом.
Объединив силы, им удалось хоть как-то замедлить вращение Дин Шэньнуна.
— Чишуй Лю Шуан, ты жива? — Цзи Сянхань наклонилась над сосудом.
Если Янь Чаошэн погиб, уничтожив Фэн Фумина, а Лю Шуан тоже не выживет, это будет слишком жестоким финалом.
Сосуд стих. Первая подбежала Цзи Сянхань. Она увидела, что внутри, сжавшись в комок, лежит Лю Шуан. Её одеяния давно превратились в пепел от пламени, и Цзи Сянхань поспешно набросила на неё свой плащ.
Все облегчённо выдохнули.
Dзгляд Лю Шуан был устремлён не на них, а на небеса, туда, где только что исчез Фэн Фумин.
И тогда они заметили, что его тело и душа были рассеяны громами вместе с Янь Чаошэном, но Жемчужина Злой Кости не разрушилась полностью. Сеть трещин покрыла её, но она по-прежнему мерцала, маня, как сочный плод.
Все ахнули в ужасе.
Стать демоническим богом — значит стать властителем миров и потому, пока Жемчужина не исчезнет, жаждущие силы не остановятся. Сотни чужих аур уже спешили к ней.
Даже те, кто ещё недавно бежал прочь, теперь снова поворачивали назад.
Лю Шуан медленно поднялась. Прижимая руку к груди, она силой вырвала из себя наполовину усвоенную силу Хуэйлин. В её ладонях вспыхнуло ярко-зелёное сияние — частицы самой жизни.
— Лю Шуан! — Шао Ю нахмурился. Он знал, что пламя сосуда уже обратило её тело в руины, но пока сила Хуэйлин оставалась в ней, был шанс на медленное исцеление. Теперь же, если она отдаст её — возврата не будет.
Она, облачённая в плащ Цзи Сянхань, уже теряла небесную печать между бровей.
Видя, как множатся жадные тени, тянущиеся к жемчужине, она вынула из себя ещё и ту часть души, что веками оберегала Хуэйлин.
— Чишуй Лю Шуан?.. — Цзи Сянхань первая догадалась, что она собирается сделать. — Ты уверена?
