Фэн Сиян уже собиралась согласиться, но Ся Цзинши мягко вмешался:
— Сегодня мы прибыли в спешке и не взяли с собой подарок, который собирались подарить Вдовствующей Императрице, так что лучше перенести визит. Курильницу с семью драгоценными камнями уже доставили, так что нам придётся подождать до следующего раза, чтобы выразить почтение Вдовствующей Императрице
Императрица прикрыла рот рукой и улыбнулась:
— Князь по-прежнему строг и педантичен… Императрица-мать будет рада видеть вашу супругу, маленькая деталь вроде курильницы не имеет значения.
С этими словами она без дальнейших объяснений поклонилась Императору:
— Я позволю себе удалиться.
Ещё до того, как они ступили в зал Цыян, украшенный вывеской с надписью «Хвала Дворцу Добродетели», Фэн Сиян услышала смех и разговоры изнутри. Служанки провели их внутрь, и Императрица аккуратно ввела её в зал.
Внутри женщины в одеждах наложниц, рассаженные по рангу, вставали при появлении Фэн Сиян и Императрицы. Она быстро оглядела зал и сразу заметила благородную даму, сидевшую у окна.
Её возраст, казалось, был немногим больше, чем у Фэн Цишаня, но она выглядела величественно, а не старо. Взгляд её был строгим, одежда скромной, но говорила о высоком статусе. Несомненно, это была Императрица-мать.
После поклонов взгляд Императрицы-матери стал мягче, но она по-прежнему сохраняла ленивую осанку и жестом указала на свободную скамью рядом, приглашая сесть. Затем она естественно начала расспрашивать о наводнении в горах, с которым они столкнулись по пути. Фэн Сиян рассказала всё честно, опустив лишь эпизод с Ся Цзинши, который спасал шпильку. Даже с учётом этого, остальные женщины ахнули от услышанного, а Императрица-мать, прикрыв ладонью грудь, повторяла «Амитабха» в знак изумления.
С тех пор как Фэн Сиян прибыла в Цзиньсю, её повсюду встречали холодно. Когда она вошла в зал Цыян, полный наложницами, она ожидала почти что трибунала, а на деле всё оказалось совсем иначе. Едва она немного расслабилась и села, наложницы постепенно начали собираться по парам и уходить, и даже Императрица, сославшись на необходимость навестить Императорского сына, покинула зал.
В пустом зале остались только Фэн Сиян и Императрица-мать. Сиян чувствовала лёгкое волнение и терялась в мыслях, когда мягкий голос Императрицы-матери вдруг прозвучал:
— Милая девочка, скажи мне, он хорошо с тобой обращается?
Как будто перед ней был ребёнок, полный печали и обиды, внезапно услышавший любящий голос матери. В тот миг величественное и благородное лицо Императрицы-матери наложилось на образ её собственной матери, и глаза Фэн Сиян мгновенно наполнились слезами, она едва могла сдерживать всхлипы.
Увидев её молчаливые слёзы, глаза Императрицы-матери тоже слегка покраснели. После нескольких тихих вздохов она ласково сказала:
— Тебе пришлось тяжело… Хотя ты не моя кровь, но он тоже ребёнок, которого я видела с малых лет. И вот, хороший ребёнок в сердечных делах переживает неудачу, и как же он стал таким? Мать его рано ушла, а я не могу управлять его судьбой, могу лишь наблюдать… сердце сжимается от боли.
Протерев глаза платком, Императрица-мать продолжила с лёгкой хрипотцой:
— Скажу тебе прямо. Я изначально надеялась, что он сможет жить счастливо с Фу Исяо, но кто бы мог знать… ну, ладно. Ты хорошая девочка, впредь тебе придётся взять на себя больше забот о нём, понимаешь?
Фэн Сиян, как будто понимая и не понимая одновременно, кивнула, но всё же спросила:
— Разве Фу Исяо не любит моего мужа?
Императрица сдержанно улыбнулась сквозь слёзы:
— Даже если и любит, разве сейчас она не замужем за твоим старшим братом?
