— Простите, госпожа, не знаю, стоит ли говорить…
— Говори, — подняла взгляд Мэй Жуянь.
— С тех пор как вы в поместье Мэй, кроме нашей госпожи, никого не знаете. С господином Мо вы видитесь каждый день, вот и привязались. Может, это вовсе не любовь.
Такое можно было сказать, чтобы утешить Мэй Цзю, но не Мэй Жуянь. Она с семи лет знала, что такое отношения между мужчиной и женщиной, и прекрасно различала ученическую привязанность и страсть. Она лишь грустно улыбнулась и промолчала.
Яо Е поспешила сменить тему:
— Вечером будет новогодний ужин, потом, может, и ночь без сна. Завтра утром надо идти к старшим с поклоном. После обеда лучше немного отдохнуть, а то не выдержите.
В поместье Мэй правил было немного, но обряды никто не отменял, особенно в праздники.
После обеда Мэй Жуянь с Дань Юэ вернулась к себе, чтобы вздремнуть перед пиром.
В поместье Мэй имелся большой зал для пиров. В такие дни собирался весь род. Мэйхуали — это не только усадьба Мэй, но и окрестные деревни, где жили боковые ветви семьи. На этот раз за столами должно было быть почти девять сотен человек, редкое зрелище.
Подготовка шла с начала зимы, и к вечеру зал уже гудел от голосов. Дети бегали стайками, две длинные ширмы делили помещение на мужскую и женскую половины, посредине оставался проход. Старшие сидели во главе, а мужчины помоложе расположились чуть ниже, шумно беседуя. Женщины разместились отдельно.
Раз в году поместье Мэй оживало так, что казалось, сама радость поселилась в этих стенах.
Тем временем в родовом храме стоял благовонный дым и царила торжественная тишина. По обычаю перед началом пира Мэй Чжэнъян во главе потомков приносил жертвы предкам.
Когда обряд завершился, все направились в боковой зал.
— Весть уже разошлась? — спросил Мэй Чжэнъян.
— Да, — ответил Мэй Чжэнцзин. — Посмотрим, клюнет ли она.
Чтобы выяснить, кто стоит за старшей госпожой, они пустили слух, будто род Мэй хочет выйти из-под власти Войска Повелителей Журавлей и удалиться в уединение.
Старейшина Ци постукивал по полу костяным посохом, и глухие удары звучали тревожно.
— Всё же, — произнёс он после паузы, — риск слишком велик.
— Мы и так на острие ножа, — ответил Мэй Чжэнъян. — Будь она шпионкой врага или глазами самого Императора, всё равно толкает нас к пропасти. У нас нет выбора.
— Тогда остаётся одно — убрать её тайно, — сказал Ци. Он, как и Мэй Чжэнъян, принадлежал к осторожным.
Убийство было ремеслом рода Мэй. Стоило главе приказать — и старшая госпожа исчезла бы без следа.
— Мы ведь не мятеж замышляем, — заметил Мэй Чжэнцзин, проводя пальцем по вышивке на рукаве. — Даже если государь узнает, решит лишь, что мы разочаровались после истории с родом Лоу. Он и сам подумает об этом, а когда убедится, что мы хотим уйти, заподозрит и другие семьи. Вот тогда можно будет втянуть их в игру.
— Ты хочешь восстать? — тихо спросил один из старейшин.
— Хочу лишь спасти род, — холодно ответил Мэй Чжэнцзин. — Когда правитель слаб, подданным остаётся лишь защищать себя.
— Я не столь мудр, как старейшина Чжи, — сказал Ци, поднимаясь, — но помню родовое наставление: «Верность и праведность». Ляо дышит нам в затылок, война может вспыхнуть в любую минуту. Если все генералы будут думать, как мы, лучше уж отдать Поднебесную врагу — хоть народ не пострадает.
Он повернулся, собираясь уйти.
Мэй Чжэнцзин сжал губы. Что важнее: долг перед страной или спасение семьи? Он знал ответ, но принять его было тяжело.
— Делайте что хотите, я умываю руки! — бросил он и вышел, не оглядываясь.
Оставшиеся взглянули на Мэй Чжэнъяна.
— Действуем по плану, — коротко сказал тот.
Старейшины промолчали. Значит, они согласились.
Сумерки сгущались, пир должен был начаться. Едва они вышли из храма, как подбежал перепуганный ученик из лечебной:
— Старейшина, в аптеке пожар!
Ци нахмурился. Первым делом он подумал, что это снова проделки Мо Сыгуя.
— Что случилось?
— Взорвался котёл! — выпалил мальчишка. — Старший Мо уже тушит огонь!
— Я сам пойду! — Ци сорвался с места. В лечебной хранились редчайшие травы, собранные за многие годы, и потерять их было бы невыносимо.
Мэй Чжэнъян велел послать двадцать человек на помощь, а сам вместе с остальными направился в пиршественный зал.
Постепенно собрались все. На женской стороне во главе сидели две старшие госпожи; ниже — Мэй Цзю, Мэй Жуянь и Мэй Жухань. За спиной старшей стояла её наложница.
Женщин из старшей ветви осталось совсем немного. Их сторона выглядела тихо и сдержанно, тогда как у второй госпожи кипела жизнь: молодые девушки наперебой старались угодить ей. Та, заметив соперницу, улыбалась торжествующе.
Старшая госпожа лишь фыркнула и, опустив взгляд, спокойно отпила чаю.
