Она подняла лицо и улыбнулась ему так тепло и беззащитно, что в глазах её читалось безоговорочное доверие.
Он замер. На миг дыхание перехватило, но вместо того чтобы коснуться её руки, он молча убрал салфетку в сторону, оставив на скамье рядом.
— … — Лу Нянь ошеломлённо моргнула.
Да, она вдруг вспомнила, что он всегда был таким. Он даже близко не хотел к ней прикасаться. Как можно было надеяться, что он согласится вытереть ей руку?
Закончив мороженое, она сама достала салфетку и тщательно вытерла пальцы. Потом девочка украдкой посмотрела на него и тихо пробурчала:
— Ну вот, ничуть не изменился.
А ещё тише она добавила:
— Всё такой же… совсем не милый.
Жар в его ушах постепенно угас. Он хрипло усмехнулся:
— Ты будто впервые меня видишь.
Да, он был именно таким: в нём не было ни малейшей мягкости, ничто не делало его приятным.
Рядом с ним всегда находились те, кто легко мог завоевать её расположение, будь то Лу Ян или Чжао Тинъюань. Любой из них куда лучше умел и хотел быть тем, кого она могла полюбить.
Разве она сама не принимала всё это с готовностью, даже с тихой радостью?
Так зачем теперь снова приходить к нему?
— Ладно, ладно, — Лу Нянь поспешно доела мороженое и с виноватой улыбкой подумала, что, похоже, опять погладила его против шерсти.
— Так ты теперь согласишься показать мне, где живёшь? — сказала она нарочито весело.
Юноша молчал. Он стоял в тени дерева, и выражение его лица оставалось неразличимым.
Мин-гэ держал небольшой бар, где дела шли неплохо. Цинь Сы временно жил в глубине этого заведения, в самой дальней комнате.
— Бар? — недовольно пробормотала Лу Нянь.
Это место сразу показалось ей неподходящим: слишком шумное, слишком сомнительное, где полно странных людей, способных сбить Цинь Сы с пути.
— Кто туда вообще ходит? — осторожно спросила она. — Ты со всеми знаком?
На лице мальчика не дрогнуло ни одной черты:
— Посетителей много, всяких тоже хватает. В основном пьют или собираются компаниями.
Он не вникал в дела заведения, этим ведал Мин-гэ. Цинь Сы занимался лишь учётом и организацией, но при этом проявил редкий талант. За этот год он сам, без учителей, освоил азы программирования и статистики.
— А бывает, что тебя там угощают выпивкой? — Лу Нянь нахмурилась.
Он коротко сжал губы и резко бросил:
— Нет.
Ему явно не хотелось распространяться о себе.
Его комната находилась на втором этаже, в самом конце коридора.
И, как когда-то с чердаком, едва он открыл дверь, как Лу Нянь сразу протянула руку, собираясь войти:
— Можно я посмотрю?
— Нет, — резко остановил он её, заслоняя проход.
В комнате всё было предельно просто, но прямо в центре стоял ящик, внутри которого находились те самые вещи, что она подарила ему зимой: одежда и мелочи. Всё выстирано и сложено аккуратными стопками.
Он ни разу не надевал эти вещи. Теперь они ему и вовсе малы. Давно пора было избавиться от них, но он, словно безумец, продолжал хранить их. Вчера он только пересматривал ящик, и потому всё лежало открыто, выставленное напоказ.
Пустить её внутрь было бы всё равно что открыть душу и дать ударить ножом.
Сейчас он был выше Лу Нянь почти на голову. Высокий и крепкий, он заслонил собой дверь так, что она не смогла протиснуться, и, нахмурившись, отступила.
Под её ясным, прямым взглядом он ощущал себя так, будто его прижали к раскалённым углям.
— Ты странный, — пробормотала Лу Нянь. — Там у тебя спрятано что-то неприличное что ли?
Цинь Сы взвился, точно кот, которому наступили на хвост:
— Насмотрелась?
Он тут же холодно добавил:
— Тогда иди. Здесь не твой дом.
Она лишь фыркнула, но в душе всё же успокоилась. Если он так реагирует, значит, ничего плохого там нет.
Вечером, дома, она не удержалась и спросила у Мяо-Мяо:
— Скажи, а почему мальчики не пускают девочек к себе в комнату?
Та прыснула в кулак:
— Да потому что ты девочка! В этом возрасте у всех мальчишек свои тайны, они стесняются.
— Стесняются?.. — переспросила Лу Нянь.
Она с трудом могла вообразить смущённого Цинь Сы. Ей даже стало забавно.
Иногда ей казалось, будто он родился с каменным сердцем, ледяной до костей, чуждый всяким человеческим слабостям, но ведь он тоже рос.
Росли они оба.
И значит… однажды он, возможно, тоже полюбит какую-нибудь девочку, если всё пойдёт по иной дороге, и он не станет тем холодным, мрачным и жестоким человеком из книги.
С этой мыслью Лу Нянь незаметно уснула.
Её школьная жизнь текла ровно. Она много времени проводила в художественной студии и начала брать уроки игры на скрипке. Учёба держалась на стабильном уровне. В рейтинге класса её имя колебалось между пятидесятой и сотой строкой.
Имя Цинь Сы же она видела всё выше и выше. Его успехи росли, и в школе Аньчэна для одарённых, которая считалась одной из лучших в городе, такие результаты почти гарантировали поступление в ведущие университеты.
Лу Нянь помнила, что по книге та самая девочка из рода Лу погибала в пятнадцать, в её последний год средней школы. Значит, по времени оставалось всего чуть больше года. Там не было точности: то ли она погибла, прыгнув с крыши, то ли умерла от болезни. Автор не уточнил.
Теперь Лу Нянь проходила регулярные медицинские осмотры, но все страхи о будущем оставляла при себе, без права выговориться. Она могла лишь молча ждать, когда придёт этот день.
С книгами в руках она шла по коридору. Девичья фигурка постепенно тянулась вверх, подростковые линии мягко намечались под лёгкой тканью формы. В свои тринадцать она уже походила на весеннюю иву, в которой вдруг проступили нежные очертания юности.
Авторская ремарка:
Подождите, скоро я применю «технику быстрого пролёта времени» и, хоп, сюжетная линия чувств ворвётся в полную силу!
А наш бедный Сы-Сы уже весь в обидах: «Где это я не милый? Я самый милый и чистосердечный парень!» (громогласно) (а теперь катись отсюда, ха-ха-ха).
