Девять оттенков пурпура — Глава 183. Путь в столицу (часть 1)

Время на прочтение: 4 минут(ы)

Сун Мо обратил взор на дикорастущие персиковые деревья, раскинувшиеся на противоположном берегу, и умолк.

Не каждому сердцу мила супруга, стоящая выше его по положению.

Доу Чжао предположила, что Сун Мо не желает взять в жёны принцессу.

После недолгих размышлений она с лёгкой улыбкой произнесла:

— Во времена правления императора Тайцзуна, Фэн Цзянь, супруг принцессы Юнпин, снискал доверие императора и служил ему в качестве министра рода, затем стал генералом Датун и командующим Пяти армий, одержав победу над восстанием племени Туо Дэ, снискав уважение народа.

— А при императоре Чжэньцзуне Дун Линь, наследник гуна Гуанъэнь, стал супругом принцессы Хуайшу, но из-за пристрастия к вину лишился титула, был разжалован и умер вдали от дома.

— Быть супругом принцессы не обязательно плохо, всё зависит от того, как человек себя ведёт.

Она продолжила с серьёзным видом:

— В этом мире всё имеет свои преимущества и недостатки, и в каждом конкретном случае перевешивает что-то одно. Вопрос лишь в том, что именно окажется важнее.

Сун Ичунь ещё не достиг сорокалетнего возраста, а это значит, что ему предстоит прожить как минимум ещё несколько десятков лет.

Сун Мо предстоит нести двойную, а то и тройную ношу, чтобы контролировать своего отца.

Такая жизнь представляется весьма трудной.

Доу Чжао полагала, что если всю жизнь жить в постоянном напряжении и страхе, то лучше уж сразу жениться на принцессе.

Ведь потомки знатных родов редко становятся по-настоящему могущественными министрами.

Гораздо важнее обрести возможность жить свободно и спокойно.

Сун Мо улыбнулся.

Во времена правления Тайцзуна муж принцессы мог командовать войсками и управлять государством.

А при правлении Чжэньцзуна он лишь предавался развлечениям, был вял и безответственен.

Это, безусловно, объяснялось усилением императорской власти: монарх не желал, чтобы знатные семьи укрепляли своё влияние.

Потомки аристократии часто были избалованы, не преуспевали ни в литературе, ни в военном деле — вот и выродились.

Доу Чжао, начитанная и образованная женщина, понимала это.

Однако сейчас она скорее утешала его, чтобы было легче выносить давление отца.

Он вдруг осознал: она, как всегда, обращается с ним, словно с ребёнком, то наставляет, то мягко журит.

Это было странное чувство.

Он — законный внук гуна Ин, с детства слышал от отца, матери и даже от дяди: «ответственность», «долг», «честь», «не забывай мечту предков».

Все верили, что он сможет очистить имя рода Ин, чтобы от «влиятельных сановников» перейти к «чистым министерствам», сделать так, чтобы род Ин просуществовал сто лет, независимо от перемен на троне.

А она всё время волновалась за него.

Но это была не слепая забота и не недоверие.

Она не подвергала сомнению его решения, но при этом всегда смотрела на него с настороженностью, словно в любой момент он мог оступиться. Этот взгляд был подобен мягкой, но чёткой линии на песке, которая словно говорила: «осторожно, дальше нельзя». Сун Мо даже находил это забавным.

Иногда он ловил себя на мысли, что начинает играть в эту игру. То он скажет что-то, что явно её обеспокоит, то совершит нарочито вызывающий поступок… Как ребёнок, жаждущий внимания. Но ему это доставляло удовольствие.

Иногда он сам удивлялся: как я стал таким?.. Совсем не похожим на себя обычного — сдержанного, расчётливого. Возможно, всё из-за той первой встречи — столь неожиданной. А ещё — из-за её ясного, уравновешенного нрава. Рядом с ней он мог быть самим собой.

Он, как всегда, просто последовал зову сердца — и с усмешкой произнёс:

— Откуда ты так много знаешь о принцессах? Даже господин Ян ещё не всё выяснил. Я говорил ему, что, если уж и жениться на принцессе, то пусть будет покладистая… Ведь я всё равно потом наложницу возьму.

Доу Чжао рассмеялась и метко заметила:

— С вашим нравом, если вы решите завести наложницу, никакие запреты не остановят вас. Однако будьте осторожны. Муж принцессы Наньпин в молодости был известен своим распутством. Когда он состарился и заболел, принцесса приказала казнить всех его наложниц.

После этого она приставила к нему служанку, которая должна была каждый час спрашивать его: «Ну что, ещё хочешь наложницу?»

Сун Мо не смог сдержать смех, и его смех, подобно роднику, зазвенел среди деревьев, спугнув стаю птиц, которые с криком взмыли в небо.

…

После возвращения с горы Доу Чжао поспешила к Чэнь Цюйшую, чтобы поделиться с ним своими тревогами. Она рассказала о коварстве Цзи Юна, который, как оказалось, подставил Вэй Тиньюя, якобы проведя ночь в павильоне Южного Ветра.

Чэнь Цюйшуй был ошеломлён:

— Как господин Цзи узнал об этом? Что ещё сообщил наследник гуна Ин?

Он был уверен, что не оставил никаких следов.

— Больше ничего, — устало произнесла Доу Чжао.

Однако даже немногословие Сун Мо говорило о многом.

В стиле Цзи Юна было невозможно найти изъяны в его плане.

Доу Чжао не могла сдержать беспокойство:

— Брат Цзи уже вызвал большой резонанс. Он, кажется, способен раздуть любой пустяк. И вряд ли кто-то сможет его остановить.

— Что касается наследника… Возможно, он просто хотел отблагодарить за спасённую жизнь. Вот и пришёл сам.

— Он даже спросил меня, не хочу ли я разорвать нашу помолвку. Разве я могла ему в этом признаться? — с грустью сказала Доу Чжао. — Вероятно, история с переулком Тысячи Будд вызвала у него беспокойство. Если он, как и брат Цзи, решит вмешаться, всё может закончиться очень плохо.

В отличие от Цзи Юна, столица — его территория. Он обладает достаточным временем, местом и людьми, чтобы противостоять нам. Мы не сможем избежать его вмешательства. А если он вмешается, последствия будут гораздо серьёзнее, чем просто выходка брата Цзи!

Она нахмурилась:

— Ситуация вышла из-под контроля. Если мы позволим этому продолжаться, неизвестно, к чему это приведёт. Я думаю, нам, возможно, стоит отправиться в столицу…