Пятая тётушка пришла не только с двумя своими невестками — с госпожой Го и госпожой Цай. С ней зашла и жена Гаошэна.
Та шла позади, уступая старшим дорогу. Подойдя ближе, почтительно поклонилась шестой тётушке и тихо проговорила:
— Наш господин ещё раньше распорядился: если у четвёртой госпожи будут признаки, велено мне сразу прийти и посмотреть, нужна ли помощь.
Шестая тётушка кивнула в ответ.
Пятая тётушка тем временем принялась ворчать, обращаясь к ней:
— Ну что ж ты, получила весть — и не подождала меня хоть немного? Я наспех собралась, притащила с собой только один корень женьшеня, ему уже лет тридцать… Не знаю, подойдёт ли?
— Здесь уже приготовлено два корня, и не меньше ста лет каждый. С лекарствами всё в порядке, — заверила её шестая тётушка. — Просто у Шоу Гу во внутреннем дворе совсем нет старших женщин, я и занервничала.
Пятой тётушке в этот момент взгляд упал на Цзян Янь, что сидела рядом с шестой тётушкой.
Цзян Янь сразу поняла, на что та намекает, и поспешила сказать:
— Сестрица поручила мне принимать гостей. — С этими словами она встала и с поклоном пригласила дам из дома Доу занять места.
Шестая тётушка уловила недовольство во взгляде пятой: та явно считала присутствие вдовы Цзян Янь в родильном слишком дурном знаке. Чтобы развеять подозрения, она наклонилась и вполголоса объяснила пятой тётушке, кем Цзян Янь ей приходится.
Пятая тётушка была ошеломлена.
Хотя Доу Чжао однажды брала Цзян Янь с собой в переулок Грушевого дерева, о её прошлом говорила мало. Теперь же, услышав всю правду, пятая тётушка невольно принялась разглядывать Цзян Янь с головы до ног, в душе чувствуя, как волна завистливой кислинки поднимается к горлу — что бы ни случилось, всё она идёт рассказывать госпоже Цзи…
Цзян Янь почувствовала на себе пристальный взгляд и, смутившись, сделала вид, будто проверяет, не остыла ли чайная посуда. Выскользнула из приёмной.
И как раз в этот момент ей навстречу торопливо вошёл Сун Мо — весь в поту, с тревожным лицом.
— Как она? — спросил он ещё издалека.
— Сестрица… её тётушки и снохи из дома Доу уже здесь. Повитуха и акушерка — обе при ней, — быстро ответила Цзян Янь, ускоряя шаг.
Сун Мо кивнул:
— Возвращайся к себе. Здесь я уже сам.
Цзян Янь вспомнила, как говорили: «рожать — всё равно что одной ногой в гробу стоять». И страшно, и тревожно… Но она была мягкой натурой, никогда никому не перечила. Услышав, что велел Сун Мо, хоть и была полна заботы за Доу Чжао, — не осмелилась перечить. Лишь сжала губы и, опустив голову, молча последовала за ним в зал.
У Сун Мо в голове была только одна мысль — Доу Чжао. Едва переступив порог, он тут же спросил:
— Как Шоу Гу? Как она себя чувствует?
Только после этого он вспомнил про приличия и поклонился пятой и шестой тётушкам, а также остальным гостьям.
Шестая тётушка тут же отстранила его:
— Женские дела — не ваша забота! Это у неё первые роды, всё не так быстро. Ступайте в кабинет, отдохните немного. Глядишь — проснётесь, а дитя уже и появилось.
Сун Мо от этих слов вспотел ещё сильнее:
— Я лучше подожду в боковой комнате. Там и ближе, и если что…
— Сказано — идите в кабинет, значит идите, — строго отрезала шестая тётушка. — Не мешайте нам здесь, а то будем и там за неё волноваться, и тут за вас.
Изнутри послышался голос Доу Чжао:
— Господин наследник, ступай в кабинет, почитай что-нибудь. Здесь со мной и тётушки, и снохи, всё будет в порядке.
Сун Мо неохотно подчинился и ушёл в кабинет.
Но прошло совсем немного времени — и он уже отправил Ву И справиться, как там дела.
Тот, будучи всего лишь слугой, посмел лишь издалека окликнуть с порога:
— Как госпожа? Всё в порядке?..
Из комнаты ответили кое-как, наспех:
— Всё нормально.
Ничего конкретного Ву И узнать не мог — и сам был не в том положении, чтобы расспрашивать, и женщины внутри, разумеется, ему бы ничего не сказали.
Сун Мо от волнения уже ходил кругами, не зная, куда себя деть. И тут ему пришло в голову:
— Где Цзян Янь? Позовите Цзян Янь!
Когда та подошла, он торопливо заговорил:
— Ступай, посмотри, как твоя невестка, хорошо ли ей там?
Цзян Янь, хоть и вдова, но побывала в замужестве, так что пятая и шестая тётушки особенно не церемонились и не выставляли её за дверь.
Она увидела, как брат мечется в полной растерянности, и мягко, успокаивающе сказала:
— Сестрице хорошо. Повитуха говорит, до полуночи рожать не начнёт. Я уже велела кухне сварить ей сладкие яйца с сахаром, чтоб подкрепилась.
Наконец Сун Мо услышал хоть что-то конкретное — и облегчённо выдохнул:
— Она может есть? В таком состоянии?
— Конечно, — кивнула Цзян Янь. — Повитуха говорит: без еды — не будет сил родить.
— А… понятно… — пробормотал он, растерянно моргая.
Цзян Янь, взглянув на его сбитое с толку лицо, вдруг почувствовала, как между ними словно стало теплее. Он, такой обычно строгий и собранный, сейчас выглядел как ребёнок, потерявшийся на базаре.
— Ну, я пойду обратно, — мягко сказала она и скрылась за занавесью.
Сун Мо поторапливал её:
— Ступай скорее! Если с твоей сестрицей что-то случится — сразу же доложи мне!
Цзян Янь вернулась в родильную.
Но не прошло и четверти часа, как её снова позвал Ву И.
— Господин наследник спрашивает: как госпожа? — сказал он немного смущённо.
— Всё хорошо, — ответила Цзян Янь. — Сестрица чувствует себя отлично.
Ву И только вздохнул и почтительно сложил руки:
— Госпожа кузина, если я с таким ответом вернусь, боюсь, господин наследник меня обратно вон вышвырнет. Будьте добры, пройдите сами и доложите. Он хочет знать, сколько она съела тех сладких яиц, как у неё с цветом лица, насколько сильные боли… Чем подробнее, тем спокойнее ему будет.
Цзян Янь вернулась в кабинет и, как велел Ву И, подробно доложила всё, что знала.
Сун Мо слушал с вниманием и заметно повеселел:
— Хорошо, хорошо. А теперь беги обратно. Если что — сразу ко мне.
Сестрица в порядке, да ещё и лучше большинства женщин на родах… — с недоумением подумала Цзян Янь, но, разумеется, вслух этого не сказала. Лишь молча вернулась в комнату.
Прошло немного времени — и снова пришёл Ву И с тем же вопросом.
Цзян Янь, то и дело бегая туда-сюда, наконец привлекла внимание самой Доу Чжао.
— Что с тобой сегодня? — тихо спросила она.
Цзян Янь покраснела, смущённо отвела взгляд:
— Это всё брат… Он настаивает, чтобы я докладывала ему всё, до последней мелочи — что у тебя, как ты, даже сколько яиц ты съела…
Доу Чжао не смогла скрыть удивления.
В прежней жизни, — пронеслось у неё в голове, — когда она рожала Вэй`эра, Вэй Тиньюй в это время сидел в зале и пировал с гостями. Госпожа Тянь еле-еле отыскала его и затащила домой, а он, вместо того чтобы встревожиться, только и ворчал, что рожает она слишком медленно.
Когда рожала Жуй`эра — и вовсе не стала никому сообщать.
А когда появилась Инь`эр, он, правда, проявил участие… но и тогда просто сидел в кабинете и ждал, пока всё закончится.
Она думала, что в этой жизни сможет быть сильной и всё вынести в одиночку. Но услышав слова Цзян Янь, не смогла сдержаться — глаза мгновенно наполнились слезами.
— Сестрица, что с вами? — испугалась Цзян Янь. — Вам плохо?
— Всё в порядке, — тихо ответила Доу Чжао, вытирая уголки глаз. — Просто… боюсь, что ты расскажешь своему брату, как я выглядела в самый неказистый момент.
— Нет! Что ты! — Цзян Янь поспешно замахала руками. — Я ни за что не расскажу! — И, подумав, добавила: — Да у тебя лицо румяное, ты выглядишь замечательно! Даже если бы я и захотела что-то рассказать — рассказывать-то и нечего.
Вот уж брат с сестрой… — подумала Доу Чжао и вдруг невольно рассмеялась.
А уже на следующее утро, около часа сы-чжу (с 9 до 11 утра), она родила сына — шесть цзиней и семь лянов (3 килограммов 218 граммов), здорового и крепкого мальчика.
