Ву Бувэй занималась скалолазанием в зале. Одна из стен, высотой в двадцать с лишним футов, была спроектирована специально для этого. Сотни рельефных выступов и выемок образовывали сложный рельеф, позволяющий спортсменам медленно, шаг за шагом, подниматься к самой вершине. А если сил хватало, можно было даже пробраться вдоль потолка и с другой стороны спрыгнуть вниз, как ящерица, цепляющаяся за стены.
Это была любимая стена Ву Бувэй.
Сначала она могла подняться не более чем на десять, максимум на двенадцать точек. И всё же срывалась, обессилев, в поту и разочаровании. Она висела, пока руки не подводили на полпути, и снова падала вниз. Тренер карабкался рядом и в который раз говорил:
— Твоё тело должно работать с руками. Рывок и вверх. Без страха.
Но она не могла. Её руки будто вот-вот оторвутся от тела, мышцы сводило от боли, а тело, молчало, как будто принадлежало не ей.
Это была настоящая мука.
— Дура! — шептала себе сквозь зубы.
Плечи и руки жгло, словно кто-то их прижигал железом. Кожа под бинтами и пластырями пропиталась мятным запахом мазей. Стоило только приблизиться и сразу обдавало прохладой камфары.
Тренер, опасаясь, что она бросит спорт, подарил ей керамическую плитку с надписью:
“Гений — это ничто иное, как величайшее упорство.”
Бувэй поставила её на стол, как девиз, как обет.
Друзья качал головой:
— Зачем тебе это? Есть ведь куда более комфортные занятия, например, плавание, гольф…
Бувэй их не слушала. Стиснув зубы, продолжала подниматься всё выше и выше, а через месяц она уже добиралась до середины. С каждым днём у неё получалось всё лучше, сейчас же, словно обезьянка, она могла добраться до вершины за десять минут. В тот день, когда она впервые добралась до самого верха, её громкий смех прозвучал на весь зал. Тренер снизу аплодировал ей.
— Почему вы так стараетесь ради неё? — спросил кто-то.
— Она прекрасна, — ответил он с усмешкой на губах.
Красивая ли Бувэй? Спорный вопрос. У неё были густые брови, большие глаза, очень длинные тонкие руки и ноги. Волосы были чёрные и вьющиеся, она собирала их в пучок, и она часто носила тёмно-синий спортивный костюм. После тренировок, вспотев, её кудри распрямлялись и завивались снова, свисая пружинками у висков. Это делало её удивительно милой, но нашлись бы и такие парни, которые сочли бы её чересчур высокой, упрямой, недостаточно женственной, ведь красота понятие субъективное.
Сегодня Бувэй решила попробовать залезть на потолок.
На поясе у неё болтался мешочек с тальком. Она макнула в него ладонь, длинные пальцы ловко нашли впадину на потолке, ступня в мягкой альпинистской обуви уверенно перекочевала в следующую точку. С тех пор как она занялась этим видом спорта, её тело превратилось в лёгкое, сильное и подвижное. Ей не составляло труда наклониться, поднять тяжёлую вещь или быстро пройтись. Кожа стала светлой и гладкой, дух бодрым. Что ж, преимущества были на лицо.
Тренер шёл рядом:
— Левой рукой! Помогай себе левой рукой…
Но уже было поздно. Рука Бувэй сорвалась, и всё тело полетело вниз. К счастью, страховочный трос мягко опустил её на пол. В реальной жизни она бы сейчас уже разбилась в лепёшку.
— Ещё раз, — сказала она.
— В другой раз, — ответил тренер.
Вся мокрая от пота, она торопливо надела толстовку, чтобы не заболеть.
Тренер хотел предложить ей выпить кофе, но не решился. Стоило заговорить об этом, и она, возможно, испугалась бы и сменила тренера.
Бувэй с улыбкой попрощалась и уехала домой на своём внедорожнике.
Вернувшись домой, Бувэй первым делом отправилась в душ.
Она терпеть не могла умываться в общественных раздевалках, даже после самой изматывающей тренировки всегда дожидалась возвращения домой, чтобы смыть с себя пот и усталость в одиночестве. Вытеревшись, она переоделась в домашнюю одежду, заварила себе крепкий красный чай и устроилась за письменным столом.
Её «стол» был на самом деле алюминиевым теннисным столом. Он был просто огромным, просторным и невероятно удобным. С её точки зрения, не было никакого смысла заменять такую поверхность на миниатюрные «дамские» письменные столики с выдвижными ящичками и резными ножками. Кто вообще додумался, что писателю требуется маленький старомодный стол?
Вопрос напрашивался сам собой, чем же она занималась?
Бувэй была писательницей. Точнее, начинающей.
Писательство — странное ремесло, пока ты не прославился, никто не воспринимает тебя всерьёз. А Бувэй находилась как раз на этом скользком пороге, ещё не знаменитость, но уже не просто мечтатель с тетрадкой в руке.
Она жила в переоборудованном складе, довольно просторном, без перегородок, с открытой планировкой, только ванная была отделена. Днём диван, ночью он превращался в большую кровать. Простые вещи висели на напольной вешалке, а миниатюрная кухня начиналась прямо у входной двери. Так она жила уже третий год.
Но в январе этого года всё изменилось.
На одно из своих писем она наконец получила ответ, рукопись, отправленная в издательство, не была возвращена.
Более того, её пригласили на встречу.
«Нам срочно нужны новые авторы. Просим вас прийти в наше издательство в такой-то день, в три часа дня».
Она не верила своим глазам. Словно наткнулась на золотую жилу. Целый вечер она не могла заснуть от волнения, и только к ночи поняла, что весь день ничего не ела.
Издательство называлось «Арлекин», как тот самый клоун с белым лицом, ромбами на одежде и слезой в уголке глаза.
«Арлекин» занимало заметное положение на рынке, специализируясь на выпуске любовных романов. Их отличали высокие объемы продаж бестселлеров, активная рекламная кампания и ориентированность на женскую аудиторию. В портфеле уже были авторы, добившиеся значительного успеха в этом жанре.
На встречу Бувэй пришла в своём привычном, строгом наряде, тёмно-синем костюме, белой рубашке, туфлях без каблуков, волосы были собраны в низкий хвост. Ещё без имени и славы, она уже обладала каким-то особенным внутренним светом.
Редактор, которая её встретила, только увидев её, внутренне восхитилась.
— Вы — Ву Бувэй? Зовите меня Лили, — сказала она с улыбкой.
Фамилия у неё была восточноевропейская — Собески. Лили Собески. Имя и фамилия звучали так легко и мелодично, что Бувэй подумала: словно музыка.
— Вы китаянка?
— Да, — кивнула Бувэй.
— Но вы не похожи. Ни миндалевидных глаз, ни высоких скул, ни желтоватой кожи… Вы больше похожи на метиску. У вас нет европейской крови?
— Нет. Я полностью уверена в том, что я китаянка.
— Понимаю. Просто нам очень нужен автор с азиатскими корнями. В этом году все издательства планируют выпустить романы с восточным колоритом.
Ву Бувэй молча слушала.
— Скажите, ваше имя… «Бувэй» — это отсылка?
— Да. Это из древнего выражения: «Есть много вещей, которые благородный муж не должен делать».
— Ах, это Чжуан-цзы? — удивлённо спросила Лили.
— Именно. Он учил у-вэй это полное бездействие. Жизнь коротка, усилия тщетны, борьба бессмысленна. Лучше плыть по течению и не сопротивляться.
Лили с восхищением покачала головой:
— Какое утончённое учение.
— А вы читали мою рукопись?
— Да. Это обычная любовная история.
Бувэй удивилась. Её брови взметнулись.
— Издательство ждёт восточный сюжет, — пояснила Лили.
— Но что вы имеете в виду, бинтование ног? Наложницы? Дворцовые заговоры или восстание восьми бессмертных, пересекающих море?
— Мы хотим чего-то более серьёзного. Скажем, вас заинтересует история о китайских рабочих, строивших железную дорогу в Америке?
— Нет, — резко сказала Бувэй.
— Почему?
— Потому что китайцы давно уже стали адвокатами, архитекторами, бухгалтерами, политиками, военными, инженерами… Их вклад это не одна лишь дорога. Я не хочу возвращаться в эпоху каторжного труда.
— Значит, вы хотите писать о простых людях?
— Да. О современных, обыкновенных людях. О их безграничных эмоциях, о любви, что может случиться где угодно, в любое время, с кем угодно.
Лили тяжело вздохнула.
— Упрямо.
— Зато честно. Если я и смогу пробиться, то пусть это будет на равных с западными авторами, на том же поле. Если не получится, значит, не судьба. Но играть роль «экзотической восточной писательницы» — нет. Не то, что не могу, просто я не стану.
Лили слегка улыбнулась, постукивая ручкой по столу.
— Я видела ваше резюме. Вы изучали литературу и литературное мастерство в Лондонском университете?
— Да.
— Значит, вы не одинокая мать с двумя детьми, живущая на пособие и внезапно решившая писать роман?
— У них часто и вправду больше таланта, — усмехнулась Бувэй.
— Ваш текст немного суховат. Его сложно будет продать.
— А вы читали «Мосты округа Мэдисон»?
— Конечно, — рассмеялась Лили. — Это же роман о супружеской измене. Скучающая домохозяйка, сидит дома, и вдруг на пороге встречает артистичного, свободолюбивого красавца-фотографа. И всё, любовь, страсть, и даже не нужно бросать уютный дом. Это же мечта каждой уставшей жены. Неудивительно, что книга стала бестселлером.
Бувэй тоже рассмеялась вместе с ней.
— В душе каждая женщина — немного обижена.
— Вы прекрасно собеседница, госпожа Ву, — призналась Лили. — Даже если не получится сотрудничество, приятно пообщаться.
— Мне тоже, — ответила Бувэй. — Писать так тяжело и одиноко, поэтому я не пишу на чужие темы. Я пишу, что хочу. Это единственный смысл такой работы.
Лили встала и протянула руку.
— Что ж, удачи вам, госпожа Ву.
И они пожали руки.
