Пока Мэн Тин танцевала, она была сосредоточена и собрана. Ей нравилось это ощущение, когда тело, словно натянутая струна, вибрирует в нужном ритме, а потом отпускает плавно и точно. Из-за изменений в расписании Чжао Нуаньчэн не успела…
Значит, и Цзян Жэнь не увидел выступление?
Она поспешно натянула балетную форму.
Когда Мэн Тин вернулась, на сцене уже завершал свой номер участник под номером 93.
Летняя ночь была знойной и сухой. Фонари окрашивали небо в густой ультрамарин, а слабая головная боль стучала в висках Мэн Тин. Она не знала, как теперь выйти перед толпой.
И вдруг из темноты кто-то шагнул к ней.
Он всё это время сидел у обочины, почти сливаясь с асфальтом. Теперь этот человек поднялся и вытянулся в полный рост.
Цзян Жэнь.
Она сразу вспомнила, как недавно соврала ему про проверку зрения. И вот он здесь.
Футболка на нём была тёмно-синяя, почти неотличимая от ночной тени.
Он взглянул на неё и перекошенно усмехнулся:
— Ну что, зрение в порядке?
Мэн Тин не ответила. Её щёки загорелись. Вся её жизнь — это цепочка мелкой лжи, лишь бы только избежать встречи с ним.
Он посмотрел на её бледное лицо, и, как ни странно, не стал язвить:
— Поехали. Отвезу.
Слова были сказаны просто, без насмешки, без нажима.
Мэн Тин растерялась. Она не ожидала, что он скажет это так буднично и спокойно.
Волосы, раньше заколотые цветком, теперь рассыпались по плечам. Ветер подхватывал тонкие пряди, и в её облике появилось что-то почти болезненно нежное.
Цзян Жэнь завёл мотоцикл, легко перекинул ногу через сиденье и бросил:
— Эй, давай уже.
— Я жду Чжао Нуаньчэн, — тихо возразила она.
— Вы уже выступили. Что тебе от неё? — отмахнулся он. — Хэ Цзюньмин её подкинет.
— Я должна ей позвонить, — упрямо настаивала Мэн Тин.
Он чуть приподнял бровь:
— Звони, только давай быстрее.
Она набрала номер и почти сразу услышала в трубке дрожащий голос:
— Тин-Тин… прости. Я не успела на твоё выступление…
Мэн Тин замерла. Душу кольнуло странное чувство, вроде обиды, а вроде и жалости.
Тем временем Чжао Нуаньчэн стояла одна, окружённая тишиной.
Телефона у неё не было, только отцовский, на время. Она злилась на себя и на обстоятельства и особенно на Хэ Цзюньмина.
Он, раздражённый, процедил:
— Сиди, жди. Если ты в этой глуши дождёшься автобуса, я, клянусь, навоза нажрусь.
От его слов в ней что-то взорвалось. Упрямство вспыхнуло, и Чжао Нуаньчэн осталась.
Парк был на отшибе. Рядом — только дом престарелых, и остановка, похожая на забытый всеми скелет. Она вцепилась в неё, как в последний шанс, и замерла.
Прошло полчаса. Ни фары, ни гудка. Пустота.
Хэ Цзюньмин, не сдержавшись, расхохотался:
— Ты точно с головой дружишь?
Чжао Нуаньчэн про себя зарычала: «Вот же паразит. Его явно не человек вынашивал, а сама плацента!».
Слёзы подступили к глазам. Она сдавленным голосом проговорила в трубку:
— Тин-Тин, прости… Я потом посмотрю, как ты выглядела в этом платье. Ты… хорошо танцевала?
— Угу. А ты сейчас где?
Голос Чжао Нуаньчэн стал неуверенным:
— Да никуда не делась. Почти дождалась автобуса. Не волнуйся, езжай. Всё нормально… Тут красиво. Даже приятно прогуляться.
На самом деле она любила вечерние прогулки. Мэн Тин это знала и немного успокоилась. Она лишь попросила подругу вернуться пораньше.
Хэ Цзюньмин скривился рядом и язвительно сказал:
— О, прелесть, правда? Тут же просто сказка. Ни души… хоть волком вой.
Чжао Нуаньчэн так и задралась от злости, как надутый фугу в боевом режиме.
— Сиди, сиди. Всё равно ведь в конце концов навоза нажрёшься, — с раздражением бросил Хэ Цзюньмин.
— Всё, договорилась? — Цзян Жэнь перевёл взгляд на Мэн Тин. — Остыла? Тогда иди сюда.
Она медлила. Мысль сесть к нему на мотоцикл казалась почти безумием. Общественный транспорт внезапно выглядел как надёжная крепость. Однажды она уже прокатилась с ним и воспоминание до сих пор жило внутри, как заноза, оставившая шрам под кожей.
Цзян Жэнь сразу понял, о чём она думает.
Он щёлкнул языком, взял шлем и направился к ней.
Над головой стрекотали цикады, ночь дышала сухим, горячим воздухом.
