Шу Ян открыл дверь и увидел Мэн Тин. Она стояла одна, будто выдохшаяся, с покрасневшими глазами. Следы слёз ещё не успели исчезнуть.
Он нахмурился:
— Кто тебя обидел?
Мэн Тин покачала головой:
— Просто дождь… в глаза попал.
Она действительно была немного навеселе. В трезвом состоянии Мэн Тин такую наивную отговорку не придумала бы. Поняв, что выспрашивать бесполезно, Шу Ян оставил её в покое. Девушка приняла душ, переоделась в домашнюю одежду и почти сразу уснула. Эмоциональное напряжение вымотало её до предел. Только сон мог хоть как-то облегчить боль.
Наутро небо расчистилось, город вновь залило солнце. Наступил новый день.
Папа Шу взял выходной, а сам Шу Ян решил не идти в школу. Их семья должна была присутствовать на судебном заседании по делу Шу Лань.
Мэн Тин туда не пошла. Какой бы ни был вердикт, судьба Шу Лань уже сломана. Она слишком юна для столь жестокой расплаты.
В своей прежней жизни Мэн Тин так и не сдала выпускные экзамены, получив серьёзные ожоги. Даже если сохранить жизнерадостный настрой, она знала, как трудно идти дальше с таким грузом. Шу Лань должна была ответить ещё тогда. Справедливость запаздывает, но всё же приходит.
В понедельник в школе прошла торжественная линейка с поднятием флага. Коридоры заполнили новые шумные ученики; они пришли с младших ступеней.
Первогодки носили синие куртки формы, толпились на лестницах и переговаривались вполголоса. Всё казалось новым, ярким, полным движения.
Мимо прошла группа девочек. Одна из них спросила:
— А кто такой этот Цзян Жэнь?
— Он раньше учился в профтехе, — последовал ответ.
Та недоверчиво скривила губы:
— Ну и что? Профтех, и уже повод для восторгов?
— Ты просто не в курсе. Когда он учился поблизости, был настоящей легендой. Кто ещё осмелился бы дать пощёчину учителю и выйти сухим?
— Слышала про Хуан Шэна?
— Конечно. Все от него шарахались, как от чумы.
— Так вот, даже он перед Цзян Жэнем голову склонял и с улыбкой здоровался.
У девочек округлились глаза, они не верили.
— Серьёзно? Настолько крут?
— Да уж. Только теперь его здесь нет. Он ведь неместный. Наверное, вернулся домой.
Разговор быстро ушёл в сплетни и домыслы.
Чжао Нуаньчэн в это время исподтишка посмотрела на подругу и спросила:
— Тин-Тин… ты как?
Мэн Тин коротко кивнула. Слов не было.
Цзян Жэнь больше не причинял ей той нестерпимой боли, что раньше. Боль осталась, но была уже другой. Далёкой, похожей на слабое эхо. Просто с утра ужасно болела голова, и всё вокруг казалось чужим, будто кадры из чужого сна.
Словно всё, что произошло ночью, было лишь тревожным сном, от которого не отмахнуться. В нём он был сдержан, но смотрел на неё с такой любовью, что душа горела. А наяву осталась лишь маленькая фигурка хрустальной принцессы, кружившаяся под снежным стеклом.
После уроков Мэн Тин не пошла домой. Вместо этого она направилась в соседний профтех. Ей нужно было поговорить с одним человеком.
С Хэ Цзюньмином.
Заметив её, он тут же вскочил с места и рванул прочь.
— Мне только один вопрос задать! — крикнула она, бросившись за ним.
— Спрашивай, конечно… — Хэ Цзюньмин обернулся, натянуто улыбаясь, будто мученик на эшафоте. Внутри же он только и думал: «Да что ж такое… Вон же стоят Фан Тан и Хэ Хань, почему она идёт ко мне, а не к ним?..».
Однако, когда он взглянул на лицо Мэн Тин, все мысли разлетелись. Он сглотнул.
Чёрт… какая же она красивая. Будто разум затмевает.
Мэн Тин заговорила спокойно, почти буднично:
— Цзян Жэнь вернулся вчера. Почему он ушёл тогда? Почему расстался со мной?
Он тяжело выдохнул. Ну конечно. Всё об этом.
Его пальцы нервно взъерошили волосы. Что тут ответишь? Ведь брат Жэнь просил не рассказывать, и он понимал, почему. Он и сам бы не стал раскрывать, как сломлен, если бы любил кого-то так сильно. Речь ведь не просто о травме. Состояние Цзян Жэня, возможно, необратимо. А Мэн Тин… она слишком хороша. Это знал каждый.
Красивая, тонкая, будто созданная из света. Никто об этом не говорил вслух, но при виде её фотографии у любого хоть раз замирало сердце.
Раньше такие девушки были мечтой. Недосягаемой, полупридуманной. Цзян Жэнь стал первым, кто не просто мечтал, а пошёл к ней всерьёз, не побоявшись ничего.
— Ну, а что ты от меня хочешь? — пробормотал он, теряя уверенность. — Может, разлюбил… Он же уже раньше с кем-то расходился, да?
Слова только сорвались с языка, как он тут же скривился внутри.
«Твою ж… Что ты мелешь, дубина!»
