После ужина все разошлись по своим комнатам. Мэн Тин сменила воду у золотых рыбок и аккуратно поставила аквариум у окна. Плюшевого дельфина она положила на полку у кровати, чтобы был рядом.
Цзян Жэнь был старше. В день его восемнадцатилетия она не чувствовала к нему ничего хорошего. Тогда он раздражал её больше всех.
Теперь, когда правда всплыла, внутри что-то дрогнуло. Сердце билось тревожно, как перед бурей.
Она взглянула на рыбок: одна алая, другая чёрная. Они плавали вместе, как отражение друг друга. От их движения в воде улеглась тревога.
Для неё он стал тем, кто пробивает тьму, светом, от которого невозможно отвернуться. Если она откажется от него… будто сама природа огорчится.
В той жизни он убил. Убил из-за того, что поверил, будто она погибла в огне. Он мстил по-своему за неё.
Если она будет рядом, то всё будет иначе. Никто больше не пострадает.
Что до его ноги… если вылечится — прекрасно. Если нет — она примет. Примет всё. Ведь ожог должен был достаться ей, а он закрыл её собой.
Только вот где он теперь? Где прячется этот юноша, потерянный в зимнем городе? Она и найти его не может.
С этой мыслью в душе наступила ясность. Утром, пока отец ещё был дома, она решилась спросить:
— Папа Шу, тогда… когда у Шу Лань нашли пятьдесят тысяч наличными, она объяснила, откуда они?
Папа Шу замер, держа палочки в руке. Он и сам знал правду, и от этого становилось лишь горше. Ни один родитель не хочет признавать тьму в сердце своего ребёнка.
— Она сказала, что деньги ей передал некий Цзун Лин. Его арестовали, суд признал виновным в подстрекательстве. Он получил срок.
Для Мэн Тин это звучало как полуправда. Этого было слишком мало. Речь шла не просто о поджоге; это была попытка убийства.
В ту ночь дверь снаружи была закована цепью, но позже в ходе следствия её не нашли. Тогда ей сказали, что это, вероятно, была паника или галлюцинация.
Это не было выдумкой. Кто-то действительно хотел её смерти и тщательно зачистил следы.
Имя Цзун Лин ничего ей не говорило. Если в той жизни Цзян Жэнь убил Вэнь Жуя… возможно, этот человек был лишь пешкой в чужой игре.
Пока она обдумывала услышанное, Шу Чжитун спросил с любопытством:
— Почему ты вдруг об этом вспомнила?
— Просто так… Папа Шу, я пошла в школу.
— Не забывай отдыхать. Даже выпускникам нужен перерыв.
— Поняла, — откликнулась она и пошла переобуваться.
В кабинете, где занимались старшеклассники, над доской висел календарь с обратным отсчётом до экзаменов. Атмосфера была напряжённой, даже воздух казался плотным от стараний и волнения.
Чжао Нуаньчэн помнила, что вчера у подруги был день рождения. Подарок она вручила заранее, но утром всё равно тайком сунула в сумку телефон просто на всякий случай.
— Тин-Тин, — прошептала Чжао Нуаньчэн в начале большой обеденной перемены, когда занятия временно прервались. — Я хочу тебе кое-что показать.
В её глазах сверкало нетерпение, а на губах играла заговорщицкая улыбка. Мэн Тин сразу почувствовала, что затея, скорее всего, сомнительная.
Когда класс опустел и последние ученики вышли, Нуаньчэн ловко достала новый смартфон, подсела поближе и молча протянула ей один наушник.
Мэн Тин взглянула на экран. Там была сцена из аниме: рыжеволосый парень, обнажённый до пояса, и девушка с тонкой талией и выдающимися формами. Всё это в откровенно интимной обстановке.
Удивительнее всего было то, что это был анимационный фильм.
Парень, задыхаясь, произносил:
— Ты сведёшь меня с ума, чертовка…
А девушка, тяжело дыша, отвечала:
— Только… помедленнее, ладно?
Щёки Нуаньчэн вспыхнули.
— Ну как? Как тебе? — с придыханием спросила она.
Лицо Мэн Тин тоже покрылось румянцем. Она только выдохнула и замолчала.
— Ну, мы же уже взрослые, — поспешила оправдаться подруга, теребя край телефона. — Я знала, что такой подарок на совершеннолетие идеальный. Хотела, чтобы запомнилось.
По правде говоря, Мэн Тин могла бы обойтись без этого «взрослого» подарка. Ролик выглядел скорее забавно: диалоги были нарочито гипертрофированы, а сцена и вовсе неубедительна. Даже сквозь цензуру всё казалось нелепым.
Тем не менее, обе сидели раскрасневшимися, будто были пойманы за чем-то постыдным. Нуаньчэн старалась казаться опытной, хотя отчаянно избегала её взгляда.
— Телефон у тебя только недавно появился… — осторожно заметила Мэн Тин. — И ты уже такое смотришь?
— А что? Это ведь часть жизни, — пожала плечами подруга и, чуть смутившись, выключила экран. — Еда и чувства — базовые инстинкты. Так говорили на лекции по биологии.
Любопытство в ней явно брало верх:
— Скажи честно… правда ли, что парни в этом возрасте уже… ну, у них всё, как говорится, «просыпается»?
Мэн Тин запнулась. Она и сама не была уверена, но больше всего её удивляло, почему именно с ней Нуаньчэн решила говорить об этом? После всех волнений, связанных с Цзян Жэнем, вопрос прозвучал как внезапный сигнал тревоги.
