Шу Чжитун дал ей немного денег, чтобы она могла прикупить себе что-то к началу учёбы, но Мэн Тин купила всего один недорогой комплект, а остальное потратила на то, чтобы купить Шу Яну новую пару обуви.
Парню, поступившему в университет, всё-таки нужна хоть какая-то приличия.
Они с Шу Яном раньше круглый год ходили в школьной форме. Теперь пришло время покупать одежду и это сразу обернулось солидной статьёй расходов. Мэн Тин ничего не оставалось, кроме как по очереди носить те самые наряды, что сшила её бабушка.
Да и не в одежде суть. Если руки на месте и не ленишься — всего можно добиться.
В сентябре на военных сборах пять раз шёл дождь. Прямо настоящая удача, первокурсники избежали немалой доли тягот.
Ещё до окончания сборов по факультету уже разлетелась молва: в первом классе юрфака есть одна невероятно красивая, белолицая девочка по имени Мэн Тин.
В тот вечер, когда начались первые занятия по специальности, у неё зазвонил телефон.
Босиком, в домашних тапочках, она вышла на балкон. На экране — знакомое имя. Цзян Жэнь.
Голос молодого человека был хриплым:
— Сборам конец?
— Угу.
— Жара? Преподаватели злющие?
Она задумалась и ответила:
— Терпимо. Мы в кепках, в форме. Преподаватель строгий, конечно. Заставлял стоять по часу без движения.
— Угу. Строгий, говоришь…
А сам он в юности провёл немало времени в армейском дворе. В августовский зной, за дерзость перед старшим, его однажды заставили простоять три часа на солнцепёке. До самого полудня ни тени, ни глотка воды. Он не проронил ни звука, только пот лился по телу, а желудок урчал от голода. Инструктор в сердцах назвал его «волчонком» и отпустил есть.
Мэн Тин было неспокойно:
— Зачем ты мне дал столько денег? В университете особых трат нет. К тому же ты сам ведь сейчас впритык с финансами. Дай мне свой счёт, я всё верну. Письмо посылать — ещё потеряется.
— Я тебе дал — значит, пользуйся, — рассмеялся он. — Что, не веришь в мои способности? И не вздумай возвращать, а то опять придётся искать, через кого переслать. Будь умницей. Сейчас у меня только это, позже будет больше. Скучала?
Щёки её окрасились в румянец. Она тихо прошептала одно слово.
Цзян Жэнь лежал на пляже, ночной морской бриз мягко касался лица. Он улыбнулся:
— Не расслышал. Повтори, громче можно?
Мэн Тин прикусила губу:
— Не расслышал — и не надо. Нечего было приставать.
— Мэн Тин… — он прикрыл глаза ладонью и почти шепнул, — я схожу с ума по тебе.
Он хотел бы быть рядом с ней на парах, гулять с ней по кампусу и смотреть, как над вечерним городом поднимается небо столицы.
Но он остался в её родном городе и теперь превращал эту прибрежную землю в свою крепость, потому что хотел стать для неё королём.
Щёки у Мэн Тин горели:
— Я… на каникулах приеду к тебе. В Х жарко. Смотри не перегрейся.
— Когда там твои каникулы… — выругался он про себя. — Ладно, постараюсь сам вырваться в Б, увижу тебя.
Она не сдержала улыбку:
— Буду ждать.
Цзян Жэнь и вправду не мог вырваться. На стройке всё кипело, подрядчики торопились, не хватало рабочих рук. Он был не только главным, но и единственным, кто мог держать всё в узде. Спал по пять часов в сутки, но каждый вечер находил минуту, чтобы позвонить ей. Иногда Гао И находил его прямо на пляже, уснувшего, с телефоном в руке.
Глядя на уставшее, всё ещё юное, но уже мужественное лицо Цзян Жэня, Гао И не мог вспомнить, чем сам занимался в двадцать. Наверняка ничем таким.
Цзян Жэнь прожил девятнадцать лет и впервые в жизни так обезумел от желания заработать.
Это был самый бедный и самый тяжёлый год в жизни Цзян Жэня.
На юридическом факультете девушек было заметно меньше, чем парней, но уже на первой неделе учёбы имя Мэн Тин гремело по всему курсу. Её знали не только как красавицу, но и как лучшую по баллам при поступлении. За глаза её называли «цветком факультета».
В отличие от большинства первокурсников, которые в университете постепенно расслаблялись, особенно в либеральной атмосфере Би, где поощрялась свобода и индивидуальность, Мэн Тин оставалась сосредоточенной и собранной. Она проводила свободное время за зубрёжкой законов и постоянно сидела в библиотеке с юридической литературой.
Её жизнь была спокойной и упорядоченной. Столовая, учебный корпус, общежитие. Только три точки на карте.
