Как только Вэнь Жуй получил от домработницы весть о возвращении «молодого господина», то тут же сорвался с места. По дороге к дому его лицо было всё более хмурым, но, едва оказавшись в гостиной и увидев Цзян Жэня, безмятежно восседающего на диване с чашкой чая, он тут же натянул маску.
— Ах, наш молодой господин вернулся! Надеюсь, теперь задержишься подольше. Зять недавно о тебе вспоминал.
Цзян Цзюсянь тихо проворчал себе под нос:
— Кто бы ещё вспоминал этого нахала…
Раньше Цзян Жэнь бы уже вспыхнул и взорвался с полуслова. Тогда он был как порох: только тронь — он тут же взорвётся.
Теперь он просто сделал глоток чая и, не оборачиваясь, сказал:
— Я останусь. А ты не задерживайся. Уходи.
— Как всегда, остроумие брызжет, — всё так же натянуто улыбался Вэнь Жуй. — Раз уж вернулся, не забудь поклониться у могилы матери.
Ответа не последовало. Цзян Жэнь даже не удостоил его взглядом.
Он слишком хорошо знал Вэнь Жуя. Трус, насквозь фальшивый, лишённый достоинства. Только уловки, приспособленчество и вечные попытки понравиться тем, кто сильнее.
Такому не нужно было рождаться мужчиной.
И, конечно, он нарочно упомянул Вэнь Мань. Раньше на одно лишь её имя Цзян Жэнь реагировал остро. Он мог ударить, если разговор заходил слишком далеко, но времена изменились. Теперь он стал другим.
Цзян Жэнь не вспылил. Он даже не взглянул в сторону Вэнь Жуя.
Тем временем друзья Гао И, оставшиеся в городе Б, уже вовсю собирали досье на того, чьё имя было им слишком давно поперёк горла. Цзян Жэню не было нужды торопиться. Ликвидация Вэнь Жуя была делом времени.
Когда бабушка снова спустилась, он мягко и ласково обратился к ней:
— Бабушка, поехали со мной. Немного развеемся. Поживёшь у меня, отдохнёшь.
— Конечно, конечно! Бабушка поедет играть с Сяо Жэнем!
Старушка закивала, как ребёнок, и крепко вцепилась в его руку.
На лице Цзян Жэня впервые за долгое время появилась настоящая, искренняя улыбка.
Цзян Цзюсянь побледнел. Его лицо стало цвета сажи, но преградить дорогу бабушке он не решился.
А Вэнь Жуй стоял в стороне, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Когда-то он с презрением смотрел на этого дикаря, который терпел побои и не плакал. Теперь тот уже вырос, возмужал и всё, что было у него уже ничто на фоне чужого взлёта.
Он не мог смириться. За какие-то несколько лет Цзян Жэнь превратился в человека, с которым считались. Спокойный, уравновешенный, уверенный. И главное, всё, что он имел сегодня, будто выросло из тех самых ситуаций, в которых пострадавшей стороной оказывался сам Вэнь Жуй.
Как принять это? Он до сих пор был убеждён, что после той драки, где ему был нанесён тяжкий вред, Цзян Жэнь должен был уже сидеть в тюрьме.
Цзян Жэнь повёз бабушку вовсе не в квартиру возле университетского городка.
Он привёз её в ту самую, уютную, которую когда-то обустраивал вместе с ней. Это место было полно воспоминаний; оно отдавалось тишиной, как благодарная тень прошлого.
Всё было продумано заранее.
Родственники по материнской линии бабушки жили бедно, но честно. Это были брат с сестрой, выросшие в нужде. Их отец пил, избивал, мешал учиться, но они не жаловались. Они с раннего возраста привыкли работать, и труд был им не в тягость.
Целый год наблюдений, организованных по инициативе Цзян Жэня, не выявил за ними ни капли грязи.
Недавно он перевёз их в город Б и поселил в этой квартире.
Когда они открыли дверь и увидели гостей, то сразу радостно выбежали навстречу с приветствиями:
— Здравствуйте, господин Цзян! Здравствуйте, прабабушка!
Их лица были чистыми, искренними, наполненными благодарностью. В квартире царил уют и порядок. Им больше не приходилось терпеть побоев, влачить существование в поле. Теперь они заботились о старушке, причём не только из чувства долга, но также из-за любви.
Убедившись, что всё устроено и что бабушка окружена вниманием и теплом, Цзян Жэнь уже собрался уходить. Она подозвала его к себе и, перегнувшись, шёпотом сказала:
— Я вчера ходила в храм… Попросила у богини Гуаньинь, чтобы она послала тебе хорошую жену.
С этими словами она достала из кармана старенький оберег, простое ожерелье, которое хранила как святыню, и протянула ему, как будто это было подношение или благословение.
Цзян Жэнь наклонился ближе. В глазах у него заиграла тёплая улыбка, будто солнце сквозь осенние листья:
— А Гуаньинь ответила, что её просить не нужно. Она сама придёт и станет моей женой.
