Прошло время, и тревожное сердце Ляо Тинъянь стало биться ровнее. Она потихоньку расслабилась. И вот она уже просто лежала, обмякнув в его объятиях. Её спина ощущала, как он был холоден, словно она лежала на бамбуковой циновке. Если бы не едва уловимое биение сердца под ухом, можно было бы подумать, что он и вовсе мертвец.
«Неужели у него правда настолько слабое здоровье? Может, именно поэтому он не трогает героиню в оригинале?» — пробежала мысль.
В этот момент Сыма Цзяо вдруг наклонился к её уху и втянул воздух.
— Что это у тебя за аромат? Очень приятно пахнет, — прошептал он.
«Аромат?»
Ляо Тинъянь даже растерялась. Сегодня она не пользовалась никакими благовониями… Только не говорите, что это её естественный запах!
«Неужели он сейчас скажет что-нибудь вроде “аромат юной красавицы» или, того хуже, «девственной чистоты”? Пожалуйста, пусть эта сцена не скатится туда, куда она обычно скатывается в сомнительных романах…»
Ляо Тинъянь уже напряглась, как вдруг Сыма Цзяо задал вопрос:
— Ты что-то ела? От тебя приятно пахнет.
Вот и облом! Всё же ошиблась и зря напрягалась. Этот человек — настоящее стихийное бедствие. Никогда не угадаешь, куда его качнёт в следующий момент.
Сохраняя невозмутимое выражение лица, она мягко ответила:
— Подданная выпила немного фруктового медового вина.
— Пахнет неплохо, — кивнул Сыма Цзяо. — Принеси мне.
Неизвестно, откуда возникла служанка совершенно бесшумно. Она тут же вышла и уже через минуту вернулась с лёгким, ароматным напитком на подносе.
Сыма Цзяо взял чашу, сделал глоток и тут же с гримасой отвращения, не задумываясь, вышвырнул чашу с вином в окно:
— Что за дрянь. Кто вообще такое пьёт? Приторно до невозможности!
«Вот уж и правда таких приверед я ещё не встречала», — подумала Ляо Тинъянь. — «Хуже некуда».
В этот момент во внутренний зал быстро вошёл Цзиньдэ, главный евнух Тайцзи-дяня, и с поклоном сообщил:
— Ваше Величество, вернулся верховный хранитель Гао.
Сыма Цзяо, продолжая лениво водить пальцем по запястью Ляо Тинъянь, неожиданно поднялся и приподнял её за талию, а затем, аккуратно усадил обратно на ложе.
— Пусть войдёт, — бросил он, поправив рукава.
«Гао Тайбао…» — имя эхом отозвалось в голове Ляо Тинъянь.
Если верить сюжету оригинала, этот человек не просто прожил долго, он стал чуть ли не главным антагонистом второй половины романа. Умён, осторожен, и, несмотря на возраст, ещё долго портил жизнь главному герою.
Он был не просто евнухом, он воспитал Сыма Цзяо, был ему нянькой, советником и самым доверенным лицом. Даже после гибели Императора и падения государства, Гао не сдался. Наоборот, он сбежал, собрал остатки верных людей и пытался возродить империю, изводя будущего Императора заговором за заговором. Позже, когда главный герой уже сидел на троне, он всё ещё не мог избавиться от наследия Гао. Тот напичкал дворец агентами, ловушки которых всплывали даже годы спустя. В одном из эпизодов это едва не стоило герою жизни.
«Да, с этим стариком шутки плохи».
И вот он появился. Евнух вошёл спокойно, не сутулясь, не таща за собой никакого ореола угрозы. На вид он был совершенно заурядный: простое лицо, слегка полноватое, даже какое-то добродушное. Его светло-карие глаза не сверкали холодным блеском, как у скрытных интриганов. Напротив, в них читались мягкость и спокойствие. Улыбка — теплая и приветливая, скорее похожая на выражение лица деревенского учителя, чем главного заговорщика.
«Совсем не то, что я себе представляла», — изумилась Ляо Тинъянь. — «На вид самый тихий старичок, а в реальности… настоящий волк в овечьей шкуре».
Сыма Цзяо встал и, взглянув на него, спросил:
— Как прошло? Всё ли благополучно?
— Всё выполнено, Ваше Величество, — с поклоном ответил старый евнух, после чего совершенно спокойно, без лишнего шума, обернулся к Ляо Тинъянь и вежливо склонился перед ней.
Взгляд, который он на неё бросил, застал её врасплох. В нём было нечто похожее на… заботу? Почти отеческая мягкость. Тёплая и добрая.
«Вот теперь точно страшно», — подумала Ляо Тинъянь. — «Если этот старик, легендарный интриган, умеет так смотреть, словно ты его любимая внучка, значит, он в сто раз опаснее, чем казался».
