«Он совсем меня избаловал», — с беззлобным упрёком подумала Ляо Тинъянь.
Вместо облегчения слова дочери вызвали у главы Ляо ещё более гнетущее чувство. Он подумал о тех женщинах, что в истории становились причиной падения целых государств. И кто бы ни говорил, будто это были “губительные красавицы”, на деле все они были просто несчастными женщинами, однажды попавшими в милость правителя. Пока удача была с ними, они сияли, но когда фортуна отворачивалась, именно они становились козлами отпущения. Их проклинали, на них валили вину за всё: и за политический крах, и за утрату власти.
Он не хотел, чтобы его дочь когда-либо оказалась в их числе. Если бы только была возможность, он предпочёл бы видеть её скромной наложницей в глубине гарема, не на виду, но в безопасности, без бурь и без амбиций.
Император Сыма Цзяо — человек переменчивый. Сегодняшняя благосклонность может исчезнуть уже завтра. И тогда что станет с его девочкой? Как она сумеет остаться на плаву, если под ногами внезапно не останется опоры?..
Ляо Тинъянь с сомнением покосилась на отца.
«Опять, похоже, додумывает страшное. Так хмурится, что вот-вот брови сойдутся в один узел».
— Отец, правда, не стоит вам так переживать. Живите для себя… За все эти годы вы лишь работали да служили, наложниц не брали. Теперь, когда у дочери уже есть собственная судьба и ей больше не о чем беспокоиться, не пора ли вам подумать о продолжении рода? Почему бы не жениться вновь, а там, глядишь, и братик или сестрёнка у меня появятся. Будет кому вас радовать и скрашивать вечера… — Она заговорила осторожно, как бы нащупывая почву. — Или вы просто так и не встретили женщину, которая бы пришлась по душе?
Не успела она договорить, как из-за занавеси послышался голос Сыма Цзяо. Он подходил от передних покоев, сопровождаемый двумя евнухами, и, очевидно, уловив последние слова, негромко подхватил:
— Если в Хэся не нашлось достойной госпожи, можно выбрать кого-нибудь здесь, в Лоцзине. В моём гареме есть пара вполне миловидных наложниц. Не знаю, понравятся ли тебе, глава Ляо?
Ляо Тинъянь: «…»
«Ты в своём уме?! Ты серьёзно собираешься сватать своих любовниц моему отцу?! Мне их потом мачехами звать?!»
Глава Ляо: «…»
Вот и подтвердилось. Его Величество действительно таков, как о нём говорят: непредсказуем и… не вполне сдержан в словах.
Если монарх может себе позволить вольности, то его слуга — нет. Ляо Цзинь, с лицом, полным тяжести и непреклонного приличия, немедленно поднялся с места и, поклонившись, торжественно произнёс:
— Подданный Ляо Цзинь приветствует Его Величество. Простите, но я не смею.
Ляо Тинъянь также произнесла положенное «Ваше Величество», собираясь, как обычно, и не сдвигаться с ложа. Стоило ей встретиться взглядом с отцом — строгим, исполненным укора, — как она с тяжёлым вздохом нехотя зашевелилась, собираясь подняться и исполнить поклон как положено.
Не успела она даже распрямить спину, как Сыма Цзяо подошёл к ней стремительно и решительно прижал к ложу ладонью.
— На улице холодно, зачем вставать? Лежи, — сказал он твёрдо.
Ляо Тинъянь без сопротивления плюхнулась обратно, словно и не пыталась встать. Потом, как ни в чём не бывало, она вытащила из-под одеяла грелку и молча сунула в руки Сыма Цзяо, а заодно, с ленивой грацией, приподняла угол покрывала и накинула на его ногу, как бы из вежливости.
Император, приняв грелку, перевёл взгляд на главу области Ляо и с заметной досадой произнёс:
— Только не смей обижать мою гуйфэй.
Глава Ляо: «…?!»
«Это ведь… моя дочь, если что. И что значит “обижать”? Я вообще ничего подобного не делал!»
Сыма Цзяо, не дождавшись ответа, а может, и вовсе не ожидал его, прищурился и с холодноватым вызовом добавил:
— Ты ведь только что вынудил её подняться, верно? Кто дал тебе право её заставлять?
Он прекрасно уловил их молчаливую перепалку взглядами, момент, когда Ляо Тинъянь нехотя двинулась, чтобы встать, и понял без слов. Отец явно сделал ей замечание. Да, наверняка речь шла о приличии, об этикете, о том, как нужно вести себя при монархе… Сыма Цзяо даже не стал вникать. Его раздражало уже само вмешательство. Опять начинается: один другого учит, как надо вести себя с ним, Императором. Просто смешно.
Ляо Тинъянь осторожно ткнула Императора пальцем в спину.
«Эй, ты там совсем с ума сошёл? Это же мой отец! Не все в этом мире такие безбашенные, как ты! Хватит всех по себе мерить, ты, божественное недоразумение…»
