Гао Тайбао, дочитав, обвёл взглядом все свитки и, задумчиво пробормотал:
— Эти люди в масках действуют слишком слаженно и терпят пытки молча. Скорее всего, это обученные смертники, фанатики, готовые умирать без звука. А вот те служанки, которых сумели внедрить в окружение самого Императора, — это уже куда более тонкая работа. Их внедрение требует большого влияния. Что касается головорезов… их методы грубы, и результат, по всей видимости, был случайным. Похоже, просто оказались в нужное время в нужном месте.
Сыма Цзяо медленно произнёс:
— Ни убийц, ни служанок не проверить.
Гао Тайбао заметил, как омрачилось лицо Императора, как стало тяжёлым его дыхание, и понял, что тот, похоже, уже сам всё выяснил относительно двух заговорщицких сторон.
— Разыщите всех этих беглых мерзавцев, — голос Сыма Цзяо был ледяным. — Неважно, сколько их ещё осталось. Каждого найти. Я хочу растереть их в кровавое месиво.
Гао Тайбао подумал: «Если с гуйфэй и вправду что-то случилось, жертв не избежать. А может, их будет даже слишком много».
Он вспомнил, с чем, собственно, ехал в Цзюхуа, и поспешно напомнил:
— Ваше Величество, позвольте доложить ещё одно дело.
— Говори.
— В Тучжоу поднялись мятежные беженцы. Их силы быстро растут, по всей видимости, за ними стоит чья-то поддержка. Не считаете ли нужным подавить восстание войсками?
Сыма Цзяо убрал ладонь ото лба и неожиданно усмехнулся, после чего жестоко и хладнокровно произнёс:
— Нет. Несколько десятков голодранцев — это не угроза. Они рассыплются, как пыль. А ты передай: прикажи министру Ду собрать войска. Я иду войной на Циннань-вана.
Гао Тайбао аж вздрогнул:
— Государь, Циннань-ван вот уже много лет охраняет границы Яочжоу. Если без причины объявить ему войну, он ведь может действительно взбунтоваться…
Сыма Цзяо вдруг рассмеялся, но не от веселья, а от исступления:
— Я ведь тиран, не так ли? Раз я тиран, значит, и убивать могу без объяснений. Этот старый пёс всё равно умрёт, будь он верен или восстанет.
Гао Тайбао увидел, что Император снова впал в безумие, вызванное болезнью, и понял, что спорить бесполезно. Оставалось лишь исполнять приказ.
Он взял приказ, где было велено, чтобы поход возглавил именно министр Ду, и не мог не задуматься, а не на него ли, на самом деле, направлен этот удар?
Может, Император подозревает, что министр Ду как-то замешан в покушении на гуйфэй? Или, возможно, считает, что мятеж в Тучжоу — дело рук Циннань-вана? Может, он решил одним ударом устранить обоих? А может, всё это — ловушка, чтобы спровоцировать их к открытому мятежу?
Чем дальше он размышлял, тем тревожнее становилось. Он нахмурился. Всё происходящее — слишком резкое, слишком необдуманное. Видно, болезнь овладела разумом правителя до опасной степени.
Проходя мимо одного из дворцов, Гао Тайбао услышал изнутри приглушенные рыдания. Он остановился и спросил у стража у дверей:
— Кто сейчас в этом помещении?
Стражник воскликнул, низко кланяясь:
— Господин, это несколько служанок, прислуживавших гуйфэй.
Гао Тайбао удивлённо приподнял бровь:
— Их, значит, ещё не казнили?
— Господин, — ответил евнух поспешно, — они давно находились рядом с гуйфэй, были в её милости. В тот день их как раз не было с ней. Потому и повелел государь их временно заточить, чтобы, когда гуйфэй вернётся, они смогли бы вновь ей прислуживать.
А если не вернётся? Тогда и этих погубят, как и тех, кто стоял за заговором.
Тем временем, обо всём этом кровавом хаосе Ляо Тинъянь не знала ровным счётом ничего. После того, как она потеряла сознание на горной тропе рядом с Чэнь Юнем, больше не приходила в себя.
Её раненое плечо обработали, на неё надели свежую одежду и уложили в повозку. За ней ухаживала немолодая служанка, которая поила её снадобьями, по капле вливая суп в рот.
Пару раз Ляо Тинъянь пробуждалась на мгновение, но стоило служанке дать ей воды, как через несколько минут в голове снова начинала звенеть мутная вата, и она вновь проваливалась в сон.
Всё это время повозка неспешно продвигалась в сторону Яочжоу. Снаружи она выглядела самой обычной и ничем не привлекала внимания. Когда, наконец, Ляо Тинъянь полностью очнулась, до границы между Гэнчжоу и Яочжоу оставалось всего ничего.
Она жила в Хэся не один год, и, отправляясь в Лоцзин, тоже проезжала этой дорогой. Узнать её было несложно.
Что же произошло? Почему она проспала столько времени? Всё тело затекло, в голове путалось, рука и затылок ныли от боли. Только спустя долгие минуты она разобралась в том, где и в каком положении оказалась.
И тогда у неё внутри всё закипело.
