От Шэяньсюй до передней залы дворца, где устраивался пир, лежало немало переходов и залов. Но даже так до покоев Сяо Цяо доносился отдалённый звук циня и бамбуковых флейт.
Гостей было много, делегация насчитывала несколько десятков человек, и Сяо Цяо отдала распоряжение, чтобы из Шэяньсюй направили слуг в помощь на пир.
К вечеру служанки начали возвращаться одна за другой.
Чуньнян принесла из кухни куриный суп с порией.
В эти дни у госпожи как раз шли месячные — её всегда немного знобило и тело наливалось слабостью. Хотя теперь было куда легче, чем прежде, всё равно в такие дни её охватывала вялость и упадок сил.
К тому же со дня свадьбы прошло уже немало времени, а признаков беременности так и не было.
Хотя госпожа Сюй на этом не настаивала, а сам господин ни разу не выразил недовольства.
Но Чуньнян по-прежнему не переставала тревожиться.
Несколько месяцев назад, когда в Цзиньяне Сяо Цяо тяжело заболела, а затем пошла на поправку, Чуньнян специально пригласила врача, чтобы тот заодно осмотрел госпожу и по части женского здоровья.
Тот так и не нашёл ничего определённого — только сказал, что у госпожи нехватка жизненной силы и крови, общее истощение, и что нужно понемногу подлечивать, восстанавливать организм.
Она направлялась в комнату по коридору, и, свернув за угол, вдруг увидела двух служанок, стоящих спиной — те вполголоса о чём-то шептались.
Когда подошла ближе, до её слуха донеслись отрывки разговора.
Одна говорила:
— …Те две красавицы, что подарил гун Цзибэй — на пиру пели и танцевали. Я тогда как раз стояла в углу зала и своими глазами видела, как они смотрели на господина хоу — прямо глазками стреляли!
Другая ответила:
— Это ещё что! Я слышала от служанки, что сопровождала их сюда, будто гун хочет породниться с господином хоу и собирается выдать за него одну из своих дочерей. Госпожа, наверное, и не подозревает…
Брови Чуньнян сразу нахмурились. Она громко откашлялась, шагнула вперёд и резко сказала:
— Делать нечего, так языками чешете? Или все дворцовые порядки позабыли?
Служанки вздрогнули от неожиданности. Обернулись, узнав её — и тут же в испуге припали в поклоне, торопливо прося прощения.
Чуньнян ещё пару раз сердито прикрикнула на служанок и только тогда вошла в комнату. Увидела, что Сяо Цяо стоит у окна. Окно как раз выходило в ту сторону, откуда доносился шёпот двух служанок — она заподозрила, что госпожа, должно быть, всё слышала, и в душе у неё стало неспокойно. Потому позвала её к столу поесть.
Сяо Цяо сделала пару глотков — и отложила чашу.
Повариха уговаривала её поесть ещё немного. Сяо Цяо с трудом сделала ещё один глоток, но почувствовала тошноту, и еда окончательно пошла поперёк горла — она оттолкнула чашу.
В животе внезапно что-то заколыхалось, словно подступала рвота. Она нахмурилась и с усилием сдержалась.
Чуньнян заметила её переменившееся лицо и решила, что госпожа просто расстроилась, услышав болтовню служанок. Мягко сказала:
— Госпожа, вы что-то услышали? Не принимайте близко к сердцу. Разве вы не знаете, как вас любит господин? Что ему какие-то две девки на услужение? А даже если и правда дочь из семьи Го сюда приедет — это будет всего лишь наложница, не более. Госпожа лучше позаботьтесь о себе, восстановите силы — вот тогда господин будет по-настоящему рад.
Сяо Цяо слегка опешила, но тут же улыбнулась и мягко ответила:
— Ты права, Чуньнян. Всё так, как ты говоришь.
…
Главный зал дворца Синь-гун — величественный, с резными балками и расписными сводами. Просторный, с высоченными потолками, он покоился на восьми массивных столбах алого цвета — таких толстых, что их не обхватить вдвоём. В каждом из четырёх углов потолка пылали жирные бычьи факелы, озаряя пространство ярче дневного света.
Вэй Шао восседал один у восточного стола, лицом к западу. Послы во главе с Го Сином разместились по южной стороне, напротив — севером к югу — сидели Гунсун Ян, старший советник Вэй Цюань и другие приближённые.
Вино лилось рекой, яств было вдоволь, гости и хозяева пировали в согласии, поднимая чаши и весело беседуя.
Две красавицы, после того как закончили свой танец и пение, под гром аплодисментов приблизились к трону Вэй Шао, опустились на колени по обе стороны от него и, держа в руках золотые кубки, подали ему вино. Служанки уже заранее наполнили чаши. Звонким голосом, словно певчие птицы, они предложили господину испить.
Вэй Шао принял вино и велел наградить двух красавиц.
Те поблагодарили, поклонились и отошли.
Го Син в это время бросил взгляд на своего советника, Ся Хуна, сидевшего рядом.
Ся Хун понял знак, поднялся и, держа чашу с вином, шагнул вперёд, обратился к Вэй Шао с улыбкой:
— Ещё до прибытия сюда мне доводилось слышать: хоу Вэй — редкий герой своего времени, отважен, решителен, с юных лет покорил север и заставил всю Поднебесную склониться перед своей силой. Я давно питал к нему восхищение. Но лишь теперь, увидев господина лично, понял: хоу Вэй не только доблестью превосходит всех, но и держится с осанкой лёгкой и изящной, словно утренняя алая заря, — невольно проникаешься благоговением.
— Мой господин, — продолжал он, — имеет в семье дочь, в самом расцвете юности, с изрядной красотой. Если хоу Вэй не побрезгует, он желал бы передать её в услужение хоу Вэю и супруге, как знак доброй воли и стремления к союзу. Каково будет мнение хоу Вэя?
Гунсун Ян слегка изменился в лице и бросил взгляд на Вэй Шао.
Тот неспешно осушил чашу до дна, поставил её на стол и только тогда слегка улыбнулся:
— Благодарю господина Го за великодушное предложение. Дочь гуна Го, несомненно, чиста, как снег и лёд. Передайте от меня: я глубоко признателен, но не посмею принять столь драгоценный дар. Надеюсь, она найдёт достойного спутника — лишь так можно не омрачить её тонкую душу и добродетельный нрав.
Го Син и Ся Хун на миг остолбенели, не ожидав столь прямого, пусть и вежливо оформленного отказа.
О том, что Вэй Шао взял в жёны девушку из рода Цяо в Яньчжоу, знала уже вся Поднебесная. Разумеется, Го Цюань и не рассчитывал выдать свою дочь в полноправные жёны. Ся Хун ясно дал понять, что они предлагают её в наложницы — с целью упрочить союз.
Но и этого Вэй Шао отказался принять. Го Син и Ся Хун переглянулись — на какое-то мгновение растерялись, не зная, что ответить.
Гунсун Ян ощутил во рту терпкую горечь. Однако Вэй Шао, будто ничего не случилось, со спокойным лицом продолжал наливать себе вино.
Гунсун Ян поспешно встал, чтобы сгладить неловкость.
Вэй Цюань, ранее по поручению Вэй Шао поддерживавший связь с делегацией Го Сина, воспользовался моментом. Под предлогом поднять чашу он подошёл ближе и тихо сказал Го Сину на ухо:
— Прошу не думать, будто наш господин отвергает вашу добрую волю. Ранее и другие семьи предлагали своих дочерей — и он также никого не принял. Раз уж прежде отказал, и теперь не может сделать исключение. Пусть девушку он и не примет, но искреннее желание укрепить союз он глубоко ценит. Прошу не принимать близко к сердцу.
Только после слов Вэй Цюаня Го Син почувствовал некоторое облегчение, неловкость слегка развеялась. Но в глубине души он всё равно не мог не удивляться.
Предложение дочери в наложницы ради укрепления союзов — дело обычное, тут нет ничего зазорного.
Он ведь и сам слышал: между Вэй Шао и семьёй Цяо из Яньчжоу прежде были непримиримые распри. А Цяо сумели примириться с ним именно через брак — выдав девушку в законные жёны.
После того, как на них обрушился Сюэй Тай, именно Вэй Шао пришёл им на помощь и помог избежать гибели.
Семья Го изначально и рассчитывала пойти по тому же пути — посредством брака укрепить узы и заручиться покровительством.
Но не ожидали, что получат отказ.
Видно, опоздали — семейство Цяо из Яньчжоу уже успело опередить их и занять прочное место.
Может быть «Между шёлком и мечом»?