Из-за холма, с юго-запада, вихрем вылетел небольшой отряд всадников — ни знамён, ни обозначений. Они мчались стремительно, как внезапный шквал ветра. Во главе отряда скакал юный военачальник, лет двадцати четырёх-пяти: на голове — алый шлем с шёлковой кистью, на теле — сверкающие доспехи цвета вываренного золота с узором из драконов, сидел он на стройном вороном коне, излучая уверенность и воинскую силу. Лицо — словно вырезанное из нефрита, взгляд — острый, как меч. Он мчался прямо в их сторону.
Ван Ба застыл: он не верил своим глазам.
Южная городская стража, та самая, что прибыла с Сюй Цзенем, увидев, как их предводитель пал, да ещё и перед ними возник неизвестный, грозный отряд, — дрогнули. Поначалу попытались дать отпор, но вскоре, потеряв смелость, бросились врассыпную.
Неизвестный всадник спешился, шагами, полными решимости, подошёл к измождённому Ван Ба и всё ещё дрожащему Лю Туну, что сидел на земле, слишком слабый, чтобы подняться.
Перед мальчиком, он вдруг преклонил колени, кулаком ударив себя в грудь:
— Подданный из Ланъя — Лю Янь! Я пришёл спасти Ваше Величество! Опоздал… заставил вас страдать — вина моя велика и непростительна!
Ван Ба смотрел, как будто увидел вживую сошедшего с небес божество. Что угодно он мог ожидать, только не этого: чтобы сам ван Ланъя, Лю Янь — человек, что прежде почти исчез со сцены — внезапно явился, как гром среди ясного неба, и спас их от гибели.
Он тут же шагнул вперёд, пал ниц и с волнением в голосе произнёс:
— Подданный Ван Ба, кланяюсь вану Ланъя! Спаситель, Вы — наша последняя надежда!
Лю Янь поклонился в ответ, взгляд его был ясен и твёрд:
— Господин Левый военный наместник — верный слуга Дома Хань, ваше имя давно дошло и до Ланъя. Я недостоин столь высокого приветствия. Изначально я лишь мечтал прожить жизнь вдали от дворцовых бурь. Но как быть, если узурпатор Синь Сюнь попрал Небесный Порядок, разжёг страдания народа? Когда я узнал, что Его Величество заточён в холодном дворце, в сердце вспыхнул гнев. Я — сын Великого Хань, разве могу равнодушно взирать на всё это?! Потому и собрался с духом, и выехал спасать государя. И — видно, Небо было милостиво, — путь наш пересёкся именно здесь.
Ван Ба был вне себя от радости. С другой стороны, и Дун Чэн подошёл и почтительно поклонился новому спасителю. Вскоре трое собрались в тесный круг, быстро обменявшись мнениями.
Лю Янь слегка нахмурился:
— Узурпатор наверняка оставил в Лояне стражу. Когда они узнают о побеге государя, погоня неминуема. Здесь оставаться нельзя. Предлагаю немедленно следовать за мной в Ланъя. Там мы сможем укрыться и спокойно выработать дальнейший план.
Ван Ба и Дун Чэн с жаром поддержали это предложение. Они осторожно подняли больного Лю Туна на руки. Так, под покровом ночи, они в спешке отправились в путь на восток.
На всём протяжении дороги им приходилось менять облик, прятаться от патрулей, ночевать под открытым небом и терпеть голод и холод. Путь был тяжёл и полон опасностей, но каждый шаг приближал их к спасению и новой надежде.
Лю Тун и без того долго хворал, а пережитый ужас лишь усугубил его недуг. После бегства из Лояна болезнь стремительно усилилась. Наконец, их отряд добрался до Янду — до Ланъя оставалось всего несколько дней пути.
Тем утром Лю Янь, Ван Ба, Дун Чэн и прочие ожидали, что юный император выйдет, чтобы продолжить путь. Но долгое ожидание обернулось тишиной. Когда же они, обеспокоенные, вошли в покои, то увидели, что Лю Тун, сжавшийся под тонким покрывалом, уже бездыханен. Никто не знал, в какой именно миг грядущей ночью его слабое дыхание угасло навеки.
Тишина сменилась потрясением. Люди застыли, взгляды их встретились в мрачной пустоте. И вот — общий вопль горя, рыдания и причитания разнеслись по дому.
Весть о смерти юного государя вскоре дошла до Яндуского уездного правителя Лян Цзи — потомственного верного слуги Дома Хань. Он немедля прибыл, чтобы поклониться у гроба.
Похоронив императора, скорбящие, все ещё в трауре, начали обсуждение будущего. Все единодушно склонились к тому, что только Лю Янь, потомок императорского рода, обладающий доблестью и дальновидностью, способен повести за собой людей в это тёмное время и сохранить остатки былой державы.
Но сам Лю Янь отверг предложение, говоря, что не обладает ни добродетелью, ни правом, чтобы занять столь высокий престол. Тогда Ван Ба, Дун Чэн, Лян Цзи и все присутствующие пали ниц, умоляя его принять на себя ответственность за судьбу рода Хань. Лишь тогда, после долгих уговоров, Лю Янь скрепя сердце дал согласие.
Тут же было решено: Ланъя станет временной столицей. Вознесли жертвы Небу, учредили временные управления, разослали указы по землям — возвещая всему Поднебесью о переменах.
Когда вести о возведении нового императора дошли до округов, правители Му-пина, Дунлая, Сями и других уездов один за другим явились с верностью и признанием. А в самой столице Лоян, воспользовавшись отсутствием Синь Сюня, который до сих пор не вернулся с войны, более двадцати влиятельных чиновников, в том числе старший историк Доу У и советник Дэн Сюнь, также перебрались в Ланъя и выразили готовность служить новому владыке.
Малый двор, основанный в Ланъя, вскоре стал в глазах всей Поднебесной воплощением истинной ханьской власти. А Лоян, где обосновался узурпатор, получил презренное прозвище — столица изменников.
В тот день сановники собрались на аудиенцию к Лю Яню, чтобы обсудить вопрос о походе против Синь Сюня.
Ван Ба, Доу У и прочие горячо ратовали за скорейшее наступление — пока узурпатор сражается с Вэй Шао, есть шанс вернуть Лоян и тем самым восстановить престол законной династии.
Речи были столь пылкими, что у многих на глазах выступили слёзы, и они с жаром клялись в верности. Лю Янь, выслушав их, мягко кивнул, выразив согласие и поблагодарив за преданность.
Когда все разошлись, он оставил при себе лишь Дун Чэна и спросил:
— А ты что думаешь?
Дун Чэн был не просто приближённым — с недавних пор он тайно поклялся служить Лю Яню до самой смерти. Он мрачно ответил:
— Ван Ба и Доу У всего лишь пускают пыль в глаза. Они умеют говорить, но за их речами нет силы. Пусть к нам и перешли некоторые уездные правители — их войска слишком малы и несерьёзны. Реальной армии у нас нет. Даже если мы и сможем занять Лоян, стоит Синь Сюню повернуть назад — кто удержит город? Государь, не поддавайтесь их уговорам. Сейчас — не время.
Спасибо за перевод.