Сила удара была такой, что руки Чэнь Жуя онемели, пальцы почти разжались. Он чудом сумел отразить удар, но всё тело отдало гулом, в голове зазвенело. Только теперь он понял — насколько переоценил себя.
Он почувствовал страх.
И — позднее, чем следовало — раскаяние.
Чэнь Жуй сообразил мгновенно.
Выдержав ещё пару обменов ударами, он внезапно вскрикнул, сделал ложный выпад, резко развернул коня и ударил по стременам, пустив лошадь в галоп — прямо к городским вратам.
— В крепость! Назад в город! — крикнул он. — Закрыть ворота! Готовиться к обороне!
Его крик был как рог тревоги. Вся линия его войска дрогнула, выстроенный порядок рухнул в одно мгновение. Солдаты, охваченные паникой, начали бросать строй и следом хлынули в сторону стен.
Армия Вэй Шао не упустила шанс.
— Бей в барабаны! — приказал он. — Преследовать! Ни одного не упустить!
Барабаны забили — гулко, резко, как гром. Конные отряды ринулись в погоню.
Кавалерия армии Вэй, как лавина, накрыла отступающих.
Те, кто не успел добраться до ворот — были вырезаны под корень. Удар был таков, что ни один не выжил.
Вэй Шао встал у флаговых врат — высоко, на возвышении, рядом с передовыми отрядами.
— Атаковать! — произнёс он холодно. — Брать город.
Началась осада.
Чэнь Жуй, придя в себя, поднялся на стены. Барабаны уже били со всех сторон, стрелы и зажигательные снаряды — в воздухе, крики и рев — под ногами, земля дрожала, будто рушился мир.
Стену защищали воины Чэнь Пана — старые, опытные солдаты, закалённые, хорошо вымуштрованные. Пусть и сбиты с толку, но теперь им некуда было бежать. Они поняли: если не удержат крепость — погибнут.
Упорно, шаг за шагом, бой за боем, они удерживали стену.
Ши-и стоял высоко. Каменные стены были круты. И даже с натиском Вэй Шао — взять город с налёта не удавалось.
К тому часу, как обе армии сошлись, день клонился к закату. Солнце спряталось за стенами, и бой перешёл в ночь.
Ожесточённая битва продолжалась даже во тьме — стрелы вспыхивали в воздухе, как кометы, огненные шары поднимались в небо, и всё поле перед Ши-и полыхало, словно клокотал ад.
Потери были с обеих сторон, но натиск Вэй Шао не только не слабел — он становился всё яростнее.
Когда воины увидели, что сам хоу, во главе штурмовой лестницы, поднимается по облачному настилу на стены, будто не человек, а божество войны — страх исчез, и все ринулись за ним, не думая о жизни.
Один взлёт — за ним второй. Волна за волной, атака накатывала, как море, не зная отдыха.
Защитники Ши-и не встречали ничего подобного. Даже самые опытные из людей Чэнь Пана не могли устоять под таким натиском.
Стена начала дрожать, сердца — сдавать.
Чэнь Жуй, увидев, что оборона пошатнулась, в ярости вытащил меч и тут же обезглавил двоих солдат, пытавшихся отступить, выкрикнув:
— Кто отступит — умрёт!
Казалось, это ещё могло сдержать распад… Но внезапно — со стороны тыла — громкий крик, звон оружия и звуки битвы!
Он обернулся — и окаменел.
На стену, в броне, с расправленным знаменем в руках, поднимался никто иной, как Чэнь Пан — живой, в полном военном одеянии, с лицом, полным решимости.
Оказалось, в хаосе и неразберихе его верные люди освободили его из заточения — и умолили вновь встать на защиту города. Он мог бы отказаться. Он мог бы оставить Ши-и гореть — ради мести.
Но он не мог предать стены, которые защищал столько лет.
Без лишних слов, он вырвал из рук Чэнь Жуя знамя, отдал короткий приказ:
— Связать этого безумца. Его приспешников — казнить.
И тут же — троих приближённых Чэнь Жуя сразили на месте.
Люди Чэнь Пана подняли его на щит, и он снова занял оборонительную позицию.
Гарнизон Ши-и уже был на грани слома. Люди держались из последних сил, мораль падала.
Но когда на стене вновь появился Чэнь Пан, закованный в броню, твёрдый, как скала, — воинов охватил подъем. Им казалось, будто сам дух старой стены вернулся — и они выдержали ещё одну волну атаки.
Но натиск Вэй Шао не ослабевал — напротив, становился всё ожесточённее, целеустремлённее. Чэнь Пан, опытный в обороне, понял: если так пойдёт и дальше — город обречён. Крепость падёт. И скоро.
И вот тогда — в отчаянии — он вспомнил о дочери рода Цяо.
— Привести её! — скомандовал он. — На стену! Если и можно остановить Вэй Шао, то только ею.
Но не успели исполнить приказ, как раздался гневный крик. Это был Чэнь Жуй.
Оказалось, он успел освободиться от верёвок. Пока охрана ослабла в пылу боя, он разорвал путы и прятался в тени, дожидаясь момента.
Услышав, что Чэнь Пан хочет использовать Сяо Цяо как щит, он взбесился:
— Старый пёс! Осмелишься тронуть её?!
Он выхватил меч и в бешенстве перерезал глотку ближайшему стражнику, затем развернулся и, не оглядываясь, бросился прочь — вниз, к подножию стены, петляя по внутренним улочкам города.
— Поймать его! — крикнул Чэнь Пан, — Живым или мёртвым!
Но прежде чем началась погоня, небо над городом вдруг озарилось багровым заревом.
Они повернулись.
Пламя.
Пламя — в самой глубине города.
Высоко над крышами, в клубах чёрного дыма, загорелась резиденция наместника Тайшоуфу. Огонь бушевал, словно факел. Но что самое страшное — рядом с ней находилось главное зернохранилище Ши-и.
Весь продовольственный запас, который Чэнь Пан годами копил, способный прокормить гарнизон целый год, теперь был под угрозой исчезновения в огне.
— Как?! — выдохнул он. — Почему именно сейчас?!
Ветер гнал пламя по улицам, окрашивая небо в медный и алый цвета. Внизу, среди хаоса, паники и беготни, раздавались грохот, крики и возгласы. Одни люди пытались спастись, бросаясь вперёд с ведрами, другие — с мечами, а кто-то просто кричал, словно взывая о помощи.
Город погружался в хаос.
Чэнь Пан побледнел.
Он знал: если сгорит зерно — город не выстоит даже неделю. Он хотел броситься к хранилищу, но внизу, под стенами, атака не утихала, напротив — набирала ярость с каждой минутой. Пришлось стиснуть зубы и остаться — держать оборону до последнего.
Тем временем солдаты у ворот — сбитые с толку огнём и паникой, обессиленные боем и надломленные страхом — стали терять строй. Даже при присутствии Чэнь Пана порядок рушился, как глина под дождём.
И в этот миг — громыхнуло.
Словно сама земля вздрогнула. Внизу, у ворот, прогремел удар — тяжёлый, словно молот самого Лэйгуна — Бога Грома обрушился на врата. Снаружи били тараном, и теперь, с оглушительным треском, створки ворот разлетелись — раскололись пополам.
В клубах пыли, под гул боевых кличей, армия Вэй Шао хлынула внутрь.
Началась финальная схватка — рукопашная, кровавая, где меч и рука сливались в единый порыв, где уже не было фронта, и каждый дюйм земли приходилось вырывать криком и клинком.
