Несколько дней назад госпожа Сюй вернулась из Учжуна в Юйян.
За время отдыха её здоровье заметно улучшилось, дух стал бодрее. Встретив Сяо Цяо и Вэй Шао, она пригласила их сесть и сразу же стала интересоваться делами на юге — о смуте и беспорядках.
Узнав, что генерал зелёный взор Би Чжи остановил Чэнь Тяньвана у берегов Янцзы, сдержав тем самым волну бесчинств, что пугала народ, она обратилась к Сяо Цяо с теплыми словами:
— На севере твой брат ведёт цянские отряды, помогая нам обороняться от хунну. На юге генерал Би Чжи мужественно сражается с мятежниками и успокаивает народ. В вашем роду действительно рождаются две яркие звезды, герои, о которых говорит весь мир.
Сяо Цяо покорно улыбнулась:
— Бабушка, вы слишком меня хвалите. Мы живём в лихие времена, когда люди страдают и гибнут. Проявлять героизм — значит не бросать ближних в беде и стараться помочь всем. Мой брат и зять — просто делают то, что должны, насколько могут.
Госпожа Сюй внимательно посмотрела на Сяо Цяо и вздохнула:
— Ты во всём хороша, но слишком много в себе сдерживаешь. Быть разумной — это, конечно, добродетель, но ты, дитя моё, именно своей чрезмерной скрытностью причиняешь мне боль.
Повернулась к Вэй Шао и сурово продолжила:
— Если бы не твоя жена, что догадалась привлечь цяньцев на помощь, если бы не она, кто в осаждённом Шангу вдохновлял воинов и народ на борьбу за жизнь и смерть — кто знает, чем бы кончилось. К тому времени, как ты вернулся, Юйян мог уже оказаться во власти хунну.
Ты понимаешь, что должен делать, мне не нужно объяснять.
Вэй Шао бросил взгляд на Сяо Цяо, затем поклонился бабушке:
— Заучил наизусть, бабушка. Каждое слово — на сердце.
Госпожа кивнула и обратилась к Сяо Цяо:
— Ты — безусловная героиня в снятии осады Шангу. Ты первая, кто заслужил эту честь. Если есть какое желание — говори открыто. Что в моей власти — исполню.
Сяо Цяо в ответ опустилась на колени перед бабушкой, почтительно кланялась и, поднявшись, смело сказала:
— Благодарю за доверие, бабушка. Тогда я открою сердце.
Госпожа улыбнулась:
— Говори, не стесняйся.
Сяо Цяо тихо начала:
— Несколько месяцев назад я переписывалась с отцом. Он в письмах был полон оптимизма, но я не могла избавиться от тревоги за него. Если бабушка и супруг позволят, я бы хотела на время взять Фэйфэй и переехать в Яньчжоу.
— Я знаю, что бабушка очень любит Фэйфэй, и, честно говоря, мне не следовало бы отлучать ребёнка от неё. Тем более что после тяжёлой болезни бабушке особенно нужна моя забота и поддержка. Я понимаю, что прошу много и, возможно, проявляю неблагодарность…
Вэй Шао с удивлением повернул голову к Сяо Цяо, увидел, как серьёзно она смотрит на бабушку.
Он хотел возразить, но к его изумлению госпожа Сюй уже кивнула:
— Разрешаю.
Вэй Шао остолбенел. Рот приоткрылся, слова застряли в горле.
Госпожа Сюй спокойно сказала:
— Провинции Цинчжоу и Ланъя пали одна за другой, теперь можно сказать, что весь Шаньдун в относительном покое. Можно отправляться. Твой отец одинок, да ещё и потерял зрение — он, может, и не говорит об этом вслух, но в сердце его живёт тоска по тебе. А Фэйфэй с рождения он так и не видел.
— Сейчас моё здоровье уже гораздо лучше, и рядом со мной нет никаких неотложных дел. Можешь не бояться — отправляйся в Яньчжоу, поживи у отца. Это и есть истинное почитание родителей.
Сяо Цяо поклонилась бабушке в знак благодарности.
Госпожа Сюй улыбнулась и, приглашая её подняться, обратилась к всё ещё ошарашенному Вэй Шао:
— Ты сможешь освободиться? Если да — отложи все дела и проводи жену в Яньчжоу.
— Всё хорошо, — спросил Вэй Шао, войдя в комнату, — почему вдруг решила уехать в Яньчжоу?
Он сразу же распустил слуг и взглянул на Сяо Цяо с лёгкой тревогой и раздражением.
Сяо Цяо села на краю кровати, тихо складывая детскую одежду Фэйфэй, и объяснила:
— После тех событий в Яньчжоу глаза моего отца были поражены ядом. Я ухаживала за ним всего несколько дней — три или четыре — и потом поспешила обратно в Юйян. Но сердце моё не находило покоя. Сейчас здесь дела вроде бы немного улажены. Вы скоро снова уезжаете, а бабушка добра и не держит на меня зла за то, что я не осталась рядом с ней. Поэтому я решила на время поехать к отцу в Яньчжоу.
Вэй Шао посмотрел на неё некоторое время, потом приблизился, сел рядом и обнял.
— Ты злишься на меня? В тот день, когда я возвращался с армией, я действительно упустил момент, забыл сразу навестить тебя. Потом с матерью случилось несчастье, и я тоже не подумал о твоих чувствах. Ты злишься?
Сяо Цяо покачала головой:
— Нет, я не злюсь…
— Тогда не уезжай в Яньчжоу. Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Вэй Шао крепко прижал её к себе, словно потерявший любимую игрушку ребёнок.
Внезапно он нежно повалил Сяо Цяо на кровать, страстно поцеловал, словно прося прощения, а руки его начали медленно развязывать пояс её одежды.
Спустя мгновение он остановился, уткнулся лицом в её плечо и тихо, с оттенком боли в голосе произнёс:
— Ты всё ещё злишься на меня…
— Что мне нужно сделать, чтобы ты осталась? Скажи, Маньмань, пожалуйста!
Внезапно он поднял голову и с мольбой в глазах прошептал:
— Может, я останусь? Не поеду никуда? Останусь дома, буду больше времени с тобой проводить — как тебе?
Он мягко покачал её за плечо, будто капризничая.
Сяо Цяо медленно открыла глаза и подарила ему тихую, тёплую улыбку.
— Дорогой, — сказала она мягко, — я вовсе не злюсь на вас. Мы с вами уже много лет вместе — и знаем, что путь наш не был гладким. Я понимаю, как вам нелегко, но и мне пришлось пройти через немало испытаний.
Вэй Шао на мгновение застыл, словно не ожидал такой искренности.
Сяо Цяо закрыла глаза, длинные ресницы чуть дрогнули, и тихо, нежно вздохнула:
— Сейчас мне действительно стало легче. Но почему-то я всё равно чувствую усталость. Бабушка дала мне волю, я позволила себе быть немного собой.
— Поэтому я хочу поехать в Яньчжоу. Не только чтобы навестить отца, но и потому что там дома есть моя сестра. Мне нужно пожить там немного, и я надеюсь, что вы меня поймёте и поддержите.
Она посмотрела на него, медленно и серьёзно произнесла.
Спасибо за прекрасную работу! Каждый день с наслаждением читаю, и с нетерпением жду новую главу!