Выпрямившись, она сложила руки и с мягкой улыбкой проговорила:
— Племянница Эхуан давно слышала, что внешняя бабушка прибыла в Чжуншань. Столько лет не имела чести увидеть вас — сердце моё ликует. Хотела было прийти ещё несколько дней назад, да подумала: вы, верно, заняты, и боялась потревожить. Но сегодня тоска стала невыносима, и я, несмотря на поздний час, осмелилась предстать. Лишь бы не потревожила вашего покоя.
Сказав это, она вновь склонилась в поклоне — жест получился особенно изящным, будто выученным в тишине опочивальни с кормилицами и наставницами.
Сяо Цяо слушала её — и с удивлением подметила: голос Эхуан был слегка хрипловат, будто пострадавший после тяжёлой болезни. И всё же — в этой хрипоте звучало нечто необычное. Её речь была ритмичной, тёплой, словно налитой шелковым отливом. Не резкой — нет. Наоборот, в её тембре чувствовался особый, пьянящий оттенок, который не встречался у обычных женщин.
Госпожа Сюй, кажется, тоже это уловила — и чуть прищурилась, внимательно вглядываясь в лицо женщины:
— Столько лет не виделись… Помню, у тебя был прекрасный голос. Что с ним случилось?
Су Эхуан опустила взгляд, в чертах её скользнула тень печали:
— Отвечаю внешней бабушке… как-то сильно захворала. Болезнь прошла, да голос… уже не восстановился.
Госпожа Сюй кивнула:
— Жаль. Очень жаль. Я также слышала — левый гун Фэнъи скончался в прошлом году. Что ж, крепись. Не позволяй горю подточить твоё здоровье. Ты ещё молода. Жизнь длинна.
Су Эхуан вновь склонилась в глубоком поклоне — каждое её движение было отточено, исполнено достоинства и мягкости:
— Благодарю внешнюю бабушку за столь тёплые слова. Я непременно запомню наставления старшей. Прежде я с покойным супругом обосновалась в Лояне, но после его кончины не могла сносить тоску по прошлому, всё напоминало о нём… потому и вернулась в Чжуншань в начале года, затворилась, почти не выходила. Недавно была ваша большая дата — день рождения, но я всё ещё в трауре и не осмелилась появиться, чтобы не омрачить праздник, потому только издали молилась о вашем долголетии и здравии.
Она на миг замолкла, затем, голос её стал мягче:
— Я и по сей день помню, как в детстве вы заботились обо мне. Сердце моё до сих пор хранит это тепло. Если бы выпала возможность вновь быть рядом с вами, прислуживать у колен, хоть немного бы отплатила за ту благость.
Госпожа Сюй посмотрела на неё с лёгкой улыбкой:
— Сердечность твоя мне понятна. Но сейчас при мне — супруга моего внука. Она во всём заботлива, обходительна. Мне хватает. Ты не думай о том.
И в этот момент взгляд Су Эхуан впервые коснулся Сяо Цяо.
Та сидела чуть в стороне, на полступени ниже, опустив взгляд. Но чувствовала, как тот пристальный, изучающий взгляд лёг на неё, как на развёрнутый свиток.
Су Эхуан остановила взор — и, чуть замедлившись, улыбнулась с тем самым очаровательным теплом, которое так естественно ложилось на её губы:
— Это, должно быть, супруга Чжунлиня, не так ли? Слышала о вас ещё до того, как приехала — по всему городу только и разговоров, как прекрасна госпожа супруга хоу. Говорят, красотою своей вы затмеваете солнце, и речи ваши чисты, как вышитый шёлк. Сегодня, взглянув — вижу, не преувеличили. Даже больше: вы — очарование, от которого трудно отвести взор.
Она слегка развела руки и с изяществом совершила поклон — именно такой, каким принято было приветствовать в первый раз знатную даму, равную по положению:
— Простите, сестрица, что прежде, увлёкшись разговором с внешней бабушкой, не поприветствовала вас как подобает. Позвольте старшей сестре принести извинения.
Сяо Цяо с лёгким наклоном головы ответила на поклон, изящно и безукоризненно соблюдая форму.
По всем правилам, в этот момент госпожа Сюй должна была бы представить Сяо Цяо своей внучатой племяннице — назвать имя, подтвердить родственную связь, облегчить их знакомство. Но… она ничего не сказала. Лишь спокойно улыбалась, наблюдая, как две женщины обмениваются приветствиями — каждая со своей мягкостью, со своим скрытым оружием.
Су Эхуан, сохраняя безупречную вежливость, проговорила с искренней теплотой:
— Сегодняшняя встреча с сестрицей, столь чудесной, как будто нисшедшей с облаков, стала для меня настоящим утешением. Надеюсь, судьба ещё позволит нам пообщаться ближе, чтобы не растратить понапрасну моё первое восхищение.
Но раз уж госпожа Сюй не поспешила называть их друг другу, Сяо Цяо тоже не спешила подхватывать её обращение. И хотя та назвала себя «старшей сестрой» — как младшая сестра, — Сяо Цяо не откликнулась тем же.
Она лишь мягко, сдержанно улыбнулась:
— Госпожа преувеличивает. Но я также рада встрече.
На лице Су Эхуан не дрогнул ни один мускул. Улыбка её не изменилась ни на тень — по-прежнему тёплая, приветливая. Только взгляд, скользнув ещё раз по лицу Сяо Цяо, остановился на полмгновения — будто отмечая что-то для себя.
Затем она обратилась к госпоже Сюй:
— Сегодня мне выпала радость увидеть столь близкого и дорогого мне человека. Сердце моё полно. Вижу, вы, внешняя бабушка, тоже, должно быть, устали с дороги. Не смею задерживать. Позвольте откланяться — в другой день вновь приду, чтобы послужить вам, как подобает.
Госпожа Сюй кивнула:
— Ты внимательна, это хорошо.
Затем она бросила взгляд на тётушку Чжун и едва заметно кивнула — та поняла и сразу вышла проводить гостью.
Су Эхуан ещё раз низко поклонилась, изящно поднялась и, не оборачиваясь, вышла из комнаты. Звон подвесок на её поясе постепенно затихал, как звук серебряных капель, исчезающих в глубине вечерней тишины.
Госпожа Сюй немного помолчала, словно что-то обдумывая, потом посмотрела на Сяо Цяо и мягко улыбнулась:
— Ты, должно быть, тоже устала. Ступай, отдохни пораньше.
…
Сяо Цяо вернулась в свою комнату. Там уже приготовили ванну. Тихо опустившись в горячую воду, она обхватила колени, а потом — расслабилась, позволив телу утонуть в тепле.
Чуньнян — стояла позади, аккуратно промывая ей волосы. Пальцы её были ловки, движения — мягки. Пена медленно стекала по длинным чёрным прядям, превращаясь в лёгкие хлопья на воде, белые и воздушные, словно крохотные цветки лотоса, дрейфующие по глади.
Сяо Цяо молчала, глядя в одну точку, погружённая в свои мысли. Но вдруг, будто проснувшись, повернулась и легла руками на край деревянного купального чана, подбородком опираясь на сложенные ладони.
Её голос прозвучал почти лениво, но в нём чувствовался интерес:
—Чуньнян… Мы ведь уже несколько дней здесь, в Чжуншане. Ты… слышала когда-нибудь имя Су Эхуан?
