Цяо Пин остолбенел. В груди у него всё сжалось от потрясения:
— Так это ты… ты вот так… вместо сестры вышла за Вэй Шао?!
Он вдруг побледнел, будто дыхание прервалось.
Сяо Цяо испугалась, поспешно подбежала к нему, сжала кулачки и принялась легко постукивать по его спине, стараясь унять волнение:
— Отец, не гневайся… Я тогда подумала: дядя потерял старшую сестру, брак расстроен — может, послушает твоего совета… Но кто знал — дядя настоял, чтобы именно я стала невестой. Раз всё началось по моей вине… я не могла иначе. Я должна была взять это на себя…
Цяо Пин вспомнил события тех дней. Он уже хотел было нахмуриться и строго выговорить дочери, но, встретившись с её взглядом — чистым, открытым, полным мольбы, — вдруг почувствовал, как что-то мягко шевельнулось в сердце. Вздохнул — и все укоризненные слова растаяли, не долетев до губ:
— Ты и вправду поступила уж слишком дерзко… Осмелилась скрыть всё это от меня…
Он снова тяжело вздохнул, покачал головой.
Сяо Цяо улыбнулась:
— Отец, богатство не должно заставлять забывать свои корни, а у героев не принято спрашивать, откуда они родом. Чэнь Шэ[1] поднял восстание, будучи землепашцем, и вошёл в историю; Хоу Чанпин[2] получил титул за подвиги, хотя сам был рабом-наездником. Пусть Би Чжи и родом из простых — кто знает, быть может, в будущем он явит великие деяния? Тем более… Разве сам отец только что не говорил, что если бы не он, разве А`ди остался бы цел?
Цяо Пин помолчал, а потом тихо произнёс:
— Ты права, дочка… Ты абсолютно права. Я видел тогда, как сражался Би Чжи — такого нечасто встретишь в этом мире. И по сей день вспоминаю. То, что он работал на конюшне в нашем доме, было всё равно что дракона держать в пересохшем пруду. Дай ему простор — и он непременно взмоет в небеса.
Сяо Цяо сказала:
— Не стану скрывать от отца: эта поездка на юг была для меня ещё и возможностью повидаться с ним и сестрой. Днём я получила от них письмо — сейчас он ждёт меня в уезде Су, чтобы сопроводить к сестре. Я хотела повидаться с ней — и сразу же отправиться обратно на север.
Цяо Пин воскликнул:
— Вот оно как!
Он немного помедлил, задумавшись, а затем кивнул:
— Раз уж твоя сестра сама по доброй воле последовала за ним, то всё, что было — в прошлом. А за то, что он тогда на поле боя спас твоего брата, я по сей день храню благодарность в сердце. Досадно было только, что так и не удалось узнать, кто это был. Но раз уж теперь всё стало ясно, и он сейчас на нашей янчжоуской земле — завтра я поеду с тобой. Хочу поблагодарить его лично, лицом к лицу.
Хотя Би Чжи действительно спас жизнь Цяо Цы, не стоит забывать — когда-то он был всего лишь рабом-конюхом в доме Цяо и ушёл, уведя с собой Да Цяо. По тогдашним законам, это считалось побегом с похищением, за что полагалась смертная казнь. Если бы Цяо Юэ узнал об этом, вряд ли бы он стал благодарить: максимум — бросил бы холодное «раб спас хозяина — как и должно быть».
Но отец, как Сяо Цяо и надеялась, оказался действительно достаточно великодушен. Ни слова не сказал о былом, наоборот — захотел лично поблагодарить Би Чжи. От этого в сердце Сяо Цяо ещё крепче утвердилась любовь и уважение к нему. Она с лёгкой улыбкой покачала головой:
— Я рассказала об этом только для того, чтобы отец был заранее в курсе. Би Чжи тогда спас А`ди вовсе не ради чьей-то благодарности. К тому же он не знает, что отец поедет со мной. Если вы появитесь вдруг, боюсь, ему будет неловко. Позвольте мне самой встретиться с ним и передать ваши слова признательности. А уж если в будущем будет подходящий случай, вы обязательно увидитесь — но тогда уже в подходящее время и месте.
Цяо Пин выслушал — и нашёл в словах дочери разум.
Немного подумав, он кивнул:
— Пусть будет так. Передай ему: отныне дом Цяо официально освобождает его от прежнего статуса. С этого дня он — как любой свободный человек. Надеюсь, он достойно будет относиться к твоей сестре и в будущем проявит себя, оправдав её чувства и выбор.
Сяо Цяо была несказанно рада. Она низко поклонилась отцу и с горячей благодарностью произнесла:
— Благодарю отца! Благодарю!
В день, когда храм Великого шамана с горы Юйшань был предан огню, сам шаман был казнён у самого перекрёстка в центре города, при стечении толпы.
Управляющий уездом Юйян немедля издал указ, велев вывесить его у всех четырёх городских ворот. В указе говорилось: шаманство — путь порочный, рождённый для того, чтобы смущать людские сердца и сеять смуту. Вред его огромен, потому и подлежит искоренению. Да будет это назиданием всем — дабы впредь никто не погружался в обман.
Событие грянуло неожиданно, и весь город загудел, обсуждая произошедшее. Лишь спустя несколько дней, когда волна волнений схлынула, всё постепенно вернулось в привычное русло.
В тот вечер Вэй Шао, возвращаясь из уездного управления, добрался до дома, когда на улицах уже воцарилась темнота.
Переступив порог, он направился прямиком в задний двор, к северному флигелю. Когда дошёл до развилки, где дорога расходилась в три стороны, он — по привычке — ненадолго замер и машинально бросил взгляд вправо, в сторону западного крыла.
А затем снова зашагал вперёд.
Госпожа Сюй сидела на тахте, глядя в бронзовую грелку с двумя ушками, из которой медленно поднимался тёплый пар. Казалось, она задумалась, углубившись в собственные мысли. Вдруг за дверью раздался голос служанки:
— Молодой господин пришёл!
Госпожа Сюй подняла глаза — и увидела, как Вэй Шао вошёл, окутанный вечерним холодом. На лице её появилась тёплая улыбка.
Когда он подошёл ближе и поклонился, приветствуя её, она ласково спросила, ужинал ли он.
Услышав, что ещё нет, в глазах её промелькнула тревога, и она поспешно велела тётушке Чжун принести еду.
[1] Чэнь Шэ (陈涉) — китайский полководец и предводитель первого крупного народного восстания против династии Цинь (209 г. до н.э.). Был выходцем из простого сословия — крестьянин, позднее призван в армию. Его восстание ознаменовало начало конца жестокой династии Цинь. В китайской традиции считается символом того, как простой человек может подняться до масштабной исторической фигуры.
[2] Хоу Чанпин (长平侯) — образный или собирательный персонаж, символизирующий полководца, который, несмотря на низкое происхождение (в данном случае — бывший конюх), благодаря выдающимся заслугам был возведён в ранг маркиза. Подобные примеры использовались в классической литературе как доказательство того, что доблесть и талант важнее знатности рода.
