Сяо Цяо похлопала себя по груди, с облегчением выдохнув:
— Ещё пару дней назад хотела расспросить вас о новостях, да побоялась, что сочтёте меня назойливой. Раз зять победил — слава Небесам. Сестра, должно быть, теперь тоже спокойна. Ей ведь осталось совсем немного… Через месяц-другой — уже роды.
Вэй Шао усмехнулся, поднёс ладонь к её лицу, приподнял подбородок и тихо спросил:
— А ты? Когда родишь мне ребёнка?
Сяо Цяо не ожидала, что разговор вдруг свернёт в такую сторону — и, слегка растерявшись, замерла на миг, широко раскрыв глаза.
…
В последнее время их отношения стремительно сблизились — страсть между ними вспыхивала вновь и вновь, они стали проводить вместе всё больше ночей, и близость их стала постоянной.
Кроме как высчитывать опасные дни и искать предлоги, чтобы уклониться в нужный момент, у Сяо Цяо попросту не было иных способов уберечь себя от возможной беременности. А и то — не всегда это срабатывало. Когда он чего-то хотел, вовсе не факт, что станет её слушать или ждать «подходящего» времени.
Если однажды она и вправду узнает, что беременна — удивляться тут будет нечему.
Но… Сяо Цяо всё равно вовсе не была готова родить ему ребёнка.
Не только потому, что она ещё слишком молода. Настоящая причина — глубже. Где-то в самой сути её души всё ещё стояла невидимая стена — холодная, упрямая, недоверчивая. И за эту границу Вэй Шао так и не смог переступить.
Да, он любит её. Да, ради того, чтобы вернуть её, он сам примчался за тысячи ли, не считаясь ни с трудностями, ни с усталостью. Она… не может сказать, что это её не тронуло.
Но тронуть — не значит растаять.
Даже в тот самый миг — всего лишь мгновение назад — когда он обнял её за плечи, указывал вдаль, на земли, что мечтал однажды назвать своими, когда тихо, почти как в шутку, пообещал ей будущее рядом с собой… даже тогда, в её сердце первой вспыхнула не мысль о том, сдержит ли он это обещание в день, когда власть окажется в его руках.
Нет.
Больше всего ей хотелось спросить — если однажды она встанет перед ним, умоляя отпустить давнюю вражду между родом Вэй и родом Цяо, умоляя пощадить её родных — сможет ли он… захочет ли он… исполнить и эту просьбу?
Эта мысль не раз и не два всплывала в её душе. Возвращалась, как прилив. Билась о берег сознания, затаённая, невыразимая. Но сказать это вслух… нет. У неё не было на это ни решимости, ни надежды. Даже мысли задать этот вопрос всерьёз у неё не возникало.
Ближе всех — и всё же дальше всех. Таковы бывают супруги.
Чем больше он заботился о ней, тем чаще она ощущала странную отрешённость. Будто стояла на краю чего-то неведомого, неустойчивого — и не знала, куда ступить. Не знала, можно ли довериться.
Иногда — да, особенно в такие моменты — Сяо Цяо не могла не признать: она по натуре — пессимист. Настоящий. Такой, кто во всём, всегда, в первую очередь видит худшее. Даже в счастье — ищет трещину. Даже в любви — предчувствует беду.
Сяо Цяо очнулась от собственных мыслей — и только тогда заметила, что он всё это время внимательно смотрел на неё. Его тёмные глаза были спокойны, но пристальны. Она поняла, что, должно быть, выдала себя — слишком явственно показала, что у неё на душе. Это было неосмотрительно.
Она слегка улыбнулась, будто ничего не произошло, небрежным движением пригладила выбившуюся прядь у виска и, приподнявшись с его груди, сказала с лёгким упрёком:
— С чего вдруг такие разговоры? Всё было хорошо — зачем вдруг заговорили обо мне?
Вэй Шао лежал на спине, глядя вверх, подложив одну руку под голову. Казалось, он был чем-то занят в глубине своих мыслей.
Сяо Цяо тронула его за плечо:
— Хоть и постелено, а всё же пол — не тепло. Вставайте, не валяйтесь тут.
Он не пошевелился.
Она вздохнула и начала подниматься, откидываясь в сторону — как вдруг он лениво поднял ногу и зацепил её под коленом. Сяо Цяо с коротким вскриком снова повалилась на него, прямо к нему на грудь.
Вэй Шао тут же перевернулся, ловко прижал её под собой. Большим пальцем стал медленно и легко проводить по её веку, вызывая щекотку — она зажмурилась, отодвинулась, хихикнув и недовольно пробормотав:
— Ну вот, опять вы за своё. Что теперь надумали?
Вэй Шао лениво спросил:
— А если я буду в походе, ты станешь так же тревожиться за меня, как за своего зятя?
Сяо Цяо повернула к нему лицо — и встретилась с его полуулыбкой, в которой было что-то чуть насмешливое, чуть испытующее. Сердце у неё сжалось, легкая тревога мелькнула в груди. Она ответила:
— Что за вздор вы говорите? Сестра и зять — моя семья. Разве странно, что я о них беспокоюсь?
Вэй Шао прищурился:
— Они — твоя семья. А я что? Уже не в счёт? Ни разу не видел, чтобы ты так переживала за меня.
Сяо Цяо прикусила губу и запротестовала:
— Я знаю, вы — с войском, с людьми, вы сами — храбрейший из всех, вам нет равных. Разве зять может сравниться с вами? А вы говорите, будто я вовсе вас не жалею. Разве не потому я спешила обратно, что хотела скорее вернуться к вам? Только навестила тётушку, едва пробыв в Восточном уезде, сразу же выехала.
Вэй Шао хмыкнул, будто без особого интереса:
— Говорят, с тех пор как ты уехала, твой отец велел развесить по всем вратам списки и звать на службу кого ни попадя. Надо же… семейство Цяо вдруг стало достойно внимания.
Если в Янчжоу действительно началось движение — набор воинов, сбор людей, — это невозможно было бы навечно скрыть, всё равно всплыло бы наружу. Рано или поздно Вэй Шао бы узнал. Сяо Цяо давно это понимала, и мысленно не раз проигрывала себе, как будет отвечать, если он спросит.
Но она не ожидала, что это случится… так скоро.
Это точно не могло исходить от Цзя Сы — ведь он уехал вместе с ней. А в те два-три дня, что она пробыла дома, отец только начал обсуждать всё с ближайшими подчинёнными — собирал совет, делился замыслами. Цзя Сы в это время всё время оставался на постоялом дворе, и уж точно не мог знать деталей.
Значит… остаётся только одно: Вэй Шао уже тогда, за эти несколько дней, успел послать кого-то в Янчжоу. И теперь знает.
Сяо Цяо взглянула на него. Он смотрел на неё в упор. Между ними — всего несколько цуней, дыхание почти сливается.
Мгновение — и Сяо Цяо, как ни в чём не бывало, улыбнулась ему. Затем мягко сказала:
— Точно не знаю, но когда я была дома, отец упомянул кое-что. Говорил, что в окрестностях Янчжоу и так уже стоят Юань Чжэ и Чжоу Цюнь — словно тигры и волки, поджидающие добычу. За один только год нападали на нас не раз. Если бы не вы, супруг мой, — Янчжоу, пожалуй, уже давно пал бы.
Она слегка склонила голову.
— Отец, конечно, был безмерно благодарен. Но и стыд испытал: ведь Вэй и Цяо теперь родня, и если у Янчжоу случится беда, так или иначе, это коснётся и вас. А он не желает быть для вас вечной обузой. Вот и решил — лучше сейчас, в мирное время, усилить силы, укрепить опору. Если вдруг снова нападут, как это было с Чжоу Цюнем или Сюэй Тайем, у нас будет больше возможностей для манёвра… и вам не придётся каждый раз приходить на выручку.
Она посмотрела ему прямо в глаза, как бы между прочим добавив:
— Вы вдруг сами заговорили об этом. Неужели считаете, что отец поступил неправильно?
