На третий день после отъезда Вэй Шао.
С последним отрядом, отправившимся этим утром вслед за ним на запад, в городе Юйян наконец улеглась суматоха недавних сборов и проводов — и всё снова погрузилось в прежнее спокойствие.
В отличие от прочих знатных домов, род Вэй никогда не был особо многолюдным. А после трагедии десять лет назад стал и вовсе немногословным. Теперь, когда старшая госпожа Сюй и госпожа Чжу уехали, а три дня назад отправился в путь и сам Вэй Шао, северное и восточное крыло особняка опустели. Огромная резиденция, в которой по вечерам теперь горел лишь свет в западной половине, казалась невыразимо пустынной.
Однако Сяо Цяо в эти дни вовсе не чувствовала себя одинокой.
В первый же день после отъезда Вэй Шао к ней один за другим начали стекаться управляющие и старшие служанки, которых с конца прошлого года постепенно отбирали заново, — все пришли на доклад с бухгалтерскими свитками. Потом она прошлась по амбарам. Не сказать, чтобы тщательно — выборочно, скорее для вида. Но даже эта беглая проверка заняла её до самой темноты, пока, наконец, не наступил вечер, и можно было перевести дух.
Так как старшая госпожа Сюй с особой охотой возилась с цветами, особенно любила розы, то в прошлом году зимой, когда внезапно налетела северная стужа, её тщательно выращенные многолетние цимшаньские махровые розы за одну ночь полностью вымерзли. Не только госпожа Сюй, но даже Сяо Цяо, увидев это, была искренне огорчена. Тогда она и предложила построить в саду цветочную оранжерею. Старшей госпоже Сюй идея пришлась по душе, и она с энтузиазмом одобрила. Но вскоре одно за другим случились беды с Вэй Янем и госпожой Чжу, а затем и сама госпожа Сюй слегла, и всё осталось лишь на словах.
Теперь же весна вступила в свои права, времени стало больше, и самое время было взяться за прежнее дело. На следующий день Сяо Цяо позвала садовника, вместе они долго осматривали северный двор и, наконец, выбрали подходящее место для будущей оранжереи. Ещё через день пригласили опытных плотников и каменщиков — начались приготовления к строительству.
Так прошёл ещё один насыщенный делами день.
Сегодня плотники представили чертёж будущей оранжереи. Сяо Цяо осталась довольна. Она лично выбрала одного из управляющих, известного своей расторопностью, и поручила ему надзор за всем процессом.
Затеянное госпожой дело пришлось как раз по сердцу старшей госпоже, так что все управляющие приложили максимум старания — никто не смел и думать о нерадивости.
А сегодня как раз приходился пятидесятилетний юбилей матери Вэй Ляна.
С конца прошлого года он оставался в Цзиньяне и домой не возвращался, а сейчас тем более не мог явиться поздравить. Его мать была ровесницей госпожи Чжу, и по старшинству Сяо Цяо звала её тётушкой. Поэтому сегодня она лично отправилась в дом Вэй Ляна, чтобы поздравить именинницу.
Тётушка и её невестка были польщены визитом молодой госпожи — явно не ожидали, что та нагрянет сама. После положенных поздравлений и обмена любезностями, когда Сяо Цяо вернулась домой, уже стемнело.
Приняв ванну, она больше не ждала, как прежде, возвращения Вэй Шао. Велела закрыть внутренний двор пораньше, сама легла в постель и с головой погрузилась в сон.
Эти дни выдались для Сяо Цяо хлопотными — она целыми днями бегала туда-сюда: пусть и по мелочам, но всё равно уставала. А тут ещё за праздничным столом пришлось выпить две чаши вина, от которых, как всегда, слегка закружилась голова. Едва голова коснулась подушки — сон унёс её без остатка.
Спала она крепко, в полузабытьи, пока внезапно не разбудил нарастающий дискомфорт — захотелось в уборную. Наощупь, не зажигая света, она выбралась из-под одеяла, набросила одежду и пошла в купальню. Справив нужду и вымыв руки, вернулась тем же полусонным шагом, снова забралась в тёплую постель, уютно свернулась клубочком и тотчас вновь уснула.
Но покой длился недолго — вдруг в тишине раздался резкий стук в дверь, короткий и властный: па-па-па!, а за ним встревоженный голос Чуньнян:
— Госпожа, просыпайтесь! Срочно!
— Что… что случилось?.. — Сяо Цяо с трудом приподнялась, голос её был ещё хриплым от сна.
— Господин Ху Бэнь приехал! Стоит у главных ворот. Сказал, что прибыл по приказу господина — приехал, чтобы забрать вас с собой в Цзиньян!
Господин Ху Бэнь — то есть генерал Ху Бэнь, по имени Цзя Сы — некогда сопровождал Сяо Цяо в её дальнем пути с юга на север. С тех пор между ними установилось почти родственное доверие: она давно привыкла к его присутствию, а он — к её нраву.
Чуньнян старалась держать себя в руках, но всё же не смогла скрыть в голосе звенящее возбуждение и радость.
Сяо Цяо на мгновение опешила, затем лениво перевернулась на бок, лицом к стене, и с сонной досадой пробормотала:
— Посреди ночи? В Цзиньян? Скажи генералу Цзя — я никуда не еду.
Чуньнян всплеснула руками — не открыть же дверь силой! Но и медлить нельзя. Она подавила волнение, развернулась и стремглав помчалась к воротам.
На бегу перевела дыхание и поклонилась:
— Генерал, прошу вас чуть-чуть подождать. Всё так неожиданно. Госпоже нужно время: встать, умыться, собраться, подобрать одежду…
Цзя Сы, вернувшийся вместе с господином хоу из уезда Чжоцзюнь, с самого начала этой ночи был на ногах. Господин ждал у самых ворот Ючжана и велел немедля привести госпожу. Слова уже переданы, но прошло немало времени, а она всё ещё не вышла.
Он нахмурился, но голос остался ровным:
— Господин хоу сказал — главное, чтобы госпожа поехала. Всё остальное — вещи, слуги — можешь собрать с рассветом и догнать.
Чуньнян, конечно, и не подозревала, что сам Вэй Шао вернулся в город. Она была уверена: просто послал Цзя Сы с приказом. Сейчас ей главное — выиграть время. Потому снова поклонилась генералу:
— Поняла, поняла, господин генерал, вы только ещё немного подождите. Я сейчас — ещё раз схожу, потороплю её.
Сказав это, развернулась и, снова прижав полы платья, поспешила обратно во внутренние покои. Подбежала к двери, забарабанила кулачками:
— Госпожа! Госпожа, ну откройте же!
Сяо Цяо прекрасно понимала — Чуньнян так просто не отступит. Пришлось встать, разжечь лампу, но, открыв дверь, она тут же вернулась в постель и укрылась с головой.
Весна ворвалась следом, всё ещё тяжело дыша от бега, и, почти умоляя, заговорила:
— Сейчас не время упрямиться! Господин Цзя всё ещё ждёт у ворот! Повозка тоже готова, только вы — и поедем! Госпожа, прошу, вставай скорее!
Сяо Цяо не открыла глаз, просто покачала головой и тихо сказала:
— Я не поеду. Я хочу спать.
Чуньнян металась у постели, как раненая птица, всё сильнее теряя терпение. Казалось, ещё чуть-чуть — и она сама потрясёт упрямую госпожу, чтобы наконец привести её в чувство. И вдруг — будто вспыхнуло озарение. Всё остальное стало неважно.
— Госпожа! — горячо воскликнула она. — Я тогда… я ведь не сказала вам… В тот день, когда вы опьянели, вас в спальню несла не я. Это был сам господин!
Сяо Цяо приоткрыла глаза, но ничего не ответила.
— Он сам поднял вас на руки, принёс, положил на постель, а потом… ещё отругал меня, что плохо вас берегу. Разве это не значит, что он, пусть и сердится, но всё равно вас жалеет? Он ведь уехал три дня назад, а теперь — послал господина Цзя за вами. Разве вы не понимаете? Он хочет, чтобы вы были рядом!
Чуньнян, сбивчиво и торопливо, всё говорила и говорила, но Сяо Цяо её уже не слушала.
Её глаза, ещё секунду назад усталые и отрешённые, теперь расширились, округлились от изумления:
— Это он?.. Он сам меня принёс? — прошептала она, резко приподнявшись. — Почему ты мне раньше не сказала?
Весна на миг замялась, потом тихо пробормотала:
— Господин запретил. Видно, не хотел, чтобы вы знали. Может, гордость ему не позволила…
Слова Чуньнян звучали и дальше, но Сяо Цяо уже не вслушивалась. В голове её гремело только одно: он сам… он всё это время… он действительно…
Она медленно выпрямилась, опустив взгляд. Мысли вихрем пронеслись в голове. Те странные ощущения… Всё начинает становиться на свои места. Легкая дрожь пробежала по плечам, когда она снова вспомнила, как трудно было пробудиться в ту ночь, как что-то внутри звало открыть глаза, но тело будто не слушалось, погружённое в тягучую темноту хмеля и жара.
Теперь всё ясно.
Тело после пробуждения было липким и тёплым, будто сквозь сон оно жило своей жизнью. Особенно… там.
Она резко вскинула голову, её голос прозвучал неожиданно чётко:
— Чуньнян. Он… он долго оставался в комнате?
