Маленькая принцесса, уютно устроившись у отца на коленях, оперлась подбородком на ладошки и большими круглыми глазами уставилась на профессора, чуть склонив голову набок.
Фан Си, чуть смутившись, кашлянул, выпрямился на скамье ещё строже и вновь вернулся к своему докладу:
— Ваше Величество, особенно следует отметить Гао Хэна из Бохая. Его сочинение отличается глубиной и изяществом, мысли — свежи, ответы — точны, стиль — яркий и сильный. Этот человек не только давно знаменит своим умом — на нынешнем экзамене он с полным правом занял первое место…
Император уже отложил экзаменационные свитки в сторону и какое-то время молча смотрел на Фан Си. Затем, не меняя выражения лица, резко постучал пальцем по столу — раздался сухой, отчётливый щелчок.
Фан Си вздрогнул и тут же замолк.
— Я понял, — без всяких эмоций произнёс император. — Можешь быть свободен.
Но Фан Си всё ещё не хотел сдаваться: быстро поднялся со скамьи, попытался объяснить:
— Все три лучшие работы были выбраны совместно; только после этого мы раскрыли имена авторов, и лишь тогда я узнал, что эта работа принадлежит Гао Хэну из Бохая. Я ни в чём не был пристрастен, государь! Не только я, даже канцлер прочёл её и пришёл в восторг…
— Ты свободен, — спокойно, но уже не терпя возражений, повторил император.
Император повторил свой приказ, на этот раз ещё более холодным и отстранённым тоном.
Маленькая принцесса тут же обернулась, взглянула на отца, увидела его строгое лицо, и соскочила с его колен, легкой поступью подбежала к Фан Си.
Задрав голову, она шёпотом сказала:
— Мой папа сейчас сердится! В прошлый раз был один человек, папа велел ему замолчать, а он всё говорил — тогда папа очень рассердился и отругал его. Как жалко…
Фан Си хоть и ломал голову, так и не понял, чем так сильно разгневал государя. Щёки его то наливались краской, то бледнели. Но увидев, как маленькая принцесса смотрит на него с искренним сочувствием, он едва улыбнулся, склонился перед ней в поклоне и, поблагодарив, поспешил удалиться.
…
Сяо Цяо накануне поздно ночью помогала Вэй Шао разбирать бумаги и указы, а когда вернулась в покои, так и не смогла толком заснуть. К полудню накатило сонливость, и она позволила себе длинный ленивый отдых. Проснувшись, обнаружила, что Фэйфэй нет рядом, и спросила у служанок, куда ушла дочь.
Одна из девушек торопливо собрала в стороны прозрачные шёлковые занавеси, наполняя покои ярким светом.
— Маленькая госпожа только что проснулась, — с улыбкой объяснила служанка. — Велела никому вас не будить, а сама тихонько слезла с постели и заявила, что пойдёт искать императора. Тётушка Чуньнян её и сопроводила.
Фэйфэй, которой уже пошёл третий год, была столь избалована отцовской любовью, что буквально могла творить всё, что ей вздумается. Если у императора не было особо важных дел, а в зале для советов с министрами вдруг неожиданно из-за ширмы показывалась головка принцессы — способная напугать даже уравновешенного Гунсун Яна, — в этом не было ничего удивительного.
Император нисколько не сердился на такие выходки: наоборот, каждый раз, когда Фэйфэй появлялась в зале совещаний, он брал её на колени и продолжал разбирать государственные дела.
В итоге министрам ничего не оставалось, как смириться с тем, что иногда во время важных обсуждений им приходилось докладывать не только монарху, но и внимательно следившей за их губами маленькой принцессе, устроившейся с отцом за столом. Постепенно ко двору все привыкли к таким сценам.
Сяо Цяо уложила волосы, убедилась, что Фэйфэй всё ещё не вернулась, слегка припудрила лицо и вышла из покоев Хуагуань.
С тех пор как Вэй Шао стал императором, он каждое утро вставал на заре, заседал на советах и работал с бумагами до самой ночи, лишь глубоко ночью возвращаясь к себе.
В этот час утренние дела уже должны были быть закончены. Значит, он наверняка сейчас в рабочем кабинете…
…
Фан Си, удручённый и в растерянности, вышел из императорских покоев и зашагал по дворцовым дорожкам. Навстречу ему двигалась императрица в окружении служанок — изысканно прекрасная, словно богиня из преданий, сияя жемчугом и драгоценностями.
Он тут же остановился у края дорожки, низко поклонился, дожидаясь, пока она подойдёт ближе.
Сяо Цяо приветливо улыбнулась:
— Господин Фан, вы, должно быть, по делу государственных экзаменов приходили к императору?
Фан Си знал, что именно императрица первой предложила реформу экзаменов — да и о влиянии, которое она имела на монарха, знала вся страна. Скрывать тут было нечего:
— Совершенно верно, государыня. Только что представил императору три лучшие экзаменационные работы. Кому достанется первое место, решит его величество.
— А кто же вошёл в тройку лучших? — спросила Сяо Цяо.
Фан Си назвал имена двух других кандидатов и добавил:
— Третий из этой тройки, самый молодой, — уверен, ваша светлость тоже слышала о нём — это Гао Хэн из Бохая.
Вспомнив, как император отреагировал на его похвалы в адрес Гао Хэна, он не выдержал и почти жалобно обратился к императрице:
— Прошу простить мою смелость, но осмелюсь сказать: учреждение системы экзаменов — великое дело для государства, и раз государь поручил мне столь важную миссию, я не могу позволить себе ни малейшей небрежности. По моему убеждению, работа Гао Хэна блистательна и глубока, и первое место он заслужил как никто иной. Но когда я говорил о нём государю, показалось, что у его величества возникли сомнения… Если только из-за громкого имени будет проигнорирована эта работа, — это будет настоящей утратой и отступлением от самой сути новой системы: выбирать лучших, не глядя на происхождение.
Сяо Цяо, конечно, знала, что Гао Хэн тоже принял участие в первом государственном экзамене. Услышав об этом в своё время, она была искренне удивлена, а теперь, когда узнала, что он прошёл все испытания и дошёл до самого Лояна, была поражена ещё больше.
Что творится в душе императора, никто, кроме неё, обычно не мог понять — но Сяо Цяо всегда угадывала его мысли почти безошибочно. И теперь ей сразу стало ясно, в чём причина его сомнений.
Она посмотрела на взволнованного профессора Фан Си, мягко улыбнулась и сказала:
— Даже если государь и не выберет его, уверена, у него есть свои основания — а кроме того, решение ещё не принято. Господин Фан, возвращайтесь с миром и спокойно ждите новостей.
Когда Фан Си поклонился и удалился, Сяо Цяо вошла в рабочий кабинет.
Чуньнян и несколько служанок стояли у входа. Увидев госпожу, они поспешили приветствовать её.
— Принцесса внутри, — тихо шепнула Чуньнян. — Она проснулась и тут же захотела идти к императору.
Сяо Цяо кивнула и вошла. Внутри она увидела Фэйфэй, которая, сидя на коленях у Вэй Шао внимательно слушала, как отец, держа её одной рукой, второй держал экзаменационный свиток и читал вслух, спрашивая:
— Как думаешь, Фэйфэй, эта работа хороша? Может, сделать её первой в списке?
— Но я же ничего не понимаю! — с отчаянием жаловалась малышка, ёрзая у него на коленях. — Это так сложно! А тот белобородый старичок, которого ты только что выгнал, выглядел очень умным… Если ты сам не можешь выбрать, так почему бы не позвать его обратно?..
В этот момент Вэй Шао поднял голову и увидел, что вошла Сяо Цяо, и на мгновение замер.
— Мамочка! — радостно вскрикнула Фэйфэй, привычно называя Сяо Цяо по-старому.
Заметив мать, девочка тут же радостно соскользнула с отцовских колен и, как птичка, бросилась к ней навстречу.
— Мамочка! Папа заставляет меня слушать такие скучные, непонятные слова! А ещё хочет, чтобы я помогла ему выбрать! Это так трудно! Помоги скорее папе!
Выпалив всё это, она бросила отца и, едва не подпрыгивая от облегчения, убежала прочь.
Сяо Цяо проводила взглядом убегающую дочь, затем повернулась к Вэй Шао и подошла ближе.
Вэй Шао, делая вид, будто всё в порядке, незаметно положил одну из экзаменационных работ в самый низ стопки.
Сяо Цяо остановилась рядом и с укоризной сказала:
— Чем вы тут занимаетесь? Вместо того чтобы посоветоваться с профессором Фан Си, вы решили переложить всё на Фэйфэй? Совсем с ума сошли!
Вэй Шао тут же обнял её, усадил к себе на колени, как минуту назад держал дочку, прижался лицом к её шее, глубоко вдохнул её запах и пробормотал:
— Мне надоело слушать этих старых ученых. Пусть лучше ты мне поможешь выбрать.
Сяо Цяо с улыбкой бросила на него лукавый взгляд:
— Хорошо. Осмелюсь — пусть это будет нарушением порядка.
С этими словами она протянула руку и ловко вытащила из-под всей стопки ту самую работу, которую он только что спрятал.
