Император долго и пристально смотрел на неё, и его лицо постепенно наливалось холодной, застывшей тоской.
— Ты… боишься меня? — спросил он тихо, предельно мягким голосом. — Не бойся, я не причиню тебе ни малейшего вреда.
— Нет. Я вас не боюсь, — Сяо Цяо покачала головой.
— Тогда… ты винишь меня за то, что прежде я не мог отпустить ненависть и убил твоих родных? Не бойся, в этой жизни я больше так не поступлю. В прошлой жизни я убивал всех, кого хотел убить, но ни разу не испытал настоящего счастья. Я даже не понимал, что значит отпустить. Только теперь начинаю это осознавать. Я сожалею. Я завидую… даже ревную себя из этой жизни. Оба мы — это я, но почему же наши судьбы оказались такими разными?..
Он всё больше волновался, голос дрожал. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул.
Сяо Цяо смотрела на это до боли знакомое лицо — то лицо, что она могла бы нарисовать по памяти, даже с закрытыми глазами. Тихо сказала:
— Хорошо, что вы наконец поняли. Если поняли — тогда возвращайтесь туда, откуда пришли…
Но он словно и не слышал её слов.
— Я знаю, что люблю тебя, — вдруг тихо проговорил он. — С той самой первой встречи… я сразу это почувствовал. Мне хочется быть рядом, твое присутствие наполняет меня радостью и покоем, такого не было никогда прежде…
Может быть, он уже никогда не вернётся. А может быть, мы слились воедино. Ведь я — это он, а он — это я!
В этот момент голос императора стал жёстче, даже почти упрямым.
— Может быть, вы и правда — его отражение, и его нынешняя жизнь неразрывно связана с вашей тенью. Но вы не тот, кого я люблю. Всё это — лишь иллюзия, созданная вашим разумом. Когда она рассеется, всё станет как прежде, — ответила Сяо Цяо.
Император пристально смотрел ей в глаза, и вдруг, не давая опомниться, притянул её в объятия и вновь поцеловал в губы.
— Я — это он, он — это я. Поверь мне…
Он шептал эти слова ей на ухо, снова и снова, с какой-то упрямой, неотступной страстью, с такой силой, что, казалось, ничто не сможет противостоять этому напору.
Он обнимал её крепко, как будто хотел вплавить её в своё тело, не отпуская ни на миг.
Сяо Цяо дрожала в кольце его рук, окутанная его таким знакомым запахом, и не могла сопротивляться.
…
Тем временем Вэй Шао, приложив нечеловеческие усилия, наконец кое-как вскарабкался на южный подоконник покоев и, проделав небольшую дырку, случайно стал свидетелем происходящего на драконьей постели. Его шерсть вздыбилась, глаза сверкнули от ярости.
Ладно, утащил его бабушку, бог с ним, пусть забирает маленькую принцессу. Но теперь этот самозванец уже и до его прекрасной императрицы добрался?!
Да чтоб тебя!
Вэй Шао дико взвыл: «Мяу!» — и, собрав все силы, с разбега врезался прямо в оконную раму. Деревянные перекладины разлетелись в стороны, и, мелькнув белым комком, он прыгнул через несколько саженей, перекувырнулся, и, словно настоящий тигр, снова оттолкнулся и полетел прямиком на императора, что всё ещё крепко держал в объятиях Сяо Цяо.
…
— Муж! Муж! — Слышал он Сяо Цяо, зовущую его всё громче и громче, и это только подогревало его ярость. Он шипел, размахивал лапами, и, уже готовясь броситься в последнюю схватку, вдруг почувствовал, что кто-то хлопает его по щеке и зовёт.
— Отпусти Маньмань! — прозвучал знакомый голос.
Он взревел, рывком распахнул глаза и резко сел на постели.
Сяо Цяо склонилась над ним у самой кромки кровати, испуганно отпрянула, чуть не свалившись с драконьей постели.
Она несколько раз похлопала себя по груди, пытаясь унять сердцебиение, потом подползла ближе, уселась рядом на колени и упрекнула его, нахмурив брови:
— Что с вами творится, а? Что значит — «отпустить меня»? Вы во сне и скрипели зубами, и пару раз меня пнули!
У Вэй Шао сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Он тяжело дышал, постепенно приходя в себя. Поймал взгляд Сяо Цяо, несколько секунд смотрел на неё, потом вдруг резко опустил голову, уставился на свои руки и ноги и с дрожью в голосе спросил:
— Маньмань! Я человек… или всё ещё кот? Я вообще… я на месте? Потрогай меня — я это я?
Чуть раньше, когда он ворочался во сне, Сяо Цяо уже изрядно досталось: он вертелся, ворчал и даже пару раз толкнул её ногой. Она, уставшая, спала крепко, но тут резко проснулась от его очередного пинка, чуть не слетела с кровати. Открыв глаза, увидела, как он, закрывшись, машет руками и ногами, шипит, скрипит зубами — зрелище было не для слабонервных. Вот она и разбудила его.
Сначала в душе у неё теплилось раздражение, но, увидев, каким он проснулся — бледный, весь в испарине, с встревоженным взглядом, — Сяо Цяо тут же забыла обиду. Она быстро взяла платок и принялась вытирать ему лоб и шею, нежно спрашивая:
— До чего ж вас напугал этот сон? Что вам приснилось?
— Какой сегодня день? — спросил он, всё ещё растерянно глядя в пустоту.
— Восьмое число.
— Вчера бабушка отправилась в храм Дамин?
Сяо Цяо кивнула.
— Бабушка всё ещё в храме Дамин?
— Вернётся только завтра.
— Мы… мы всё это время просто спали?
Сяо Цяо бросила на него укоризненный взгляд:
— Если не считать того, как вы днём вернулись и стали настаивать, чтобы я…
Она осеклась на полуслове, потому что он вдруг принялся ощупывать себя — руки, плечи, грудь, несколько раз ущипнул себя за кожу, затем глубоко вздохнул, зажмурился и вдруг, резко распахнув глаза, соскочил с постели — совершенно голый — и громко, с облегчением рассмеялся.
Сяо Цяо вновь вздрогнула от испуга и, рассердившись, воскликнула:
— Вэй Шао! Если вы ещё раз будете так безумствовать, я серьёзно рассержусь!
— Маньмань! Маньмань! Как же хорошо! Я снова я! Как же я перепугался!
Он кинулся к ней, повалил её на спину прямо на драконью постель.
Сяо Цяо отбивалась, пыталась оттолкнуть его, но он и не думал отпускать — прижал её крепко, осыпал поцелуями, катался с ней по широкой постели, не выпуская из объятий.
— Маньмань, бей меня! Бей как можно сильнее! Разбуди меня окончательно!
Сяо Цяо успела только пару раз воскликнуть, как он закрыл её губы долгим, жарким поцелуем.
…
С полудня император с супругой не покидали покоев — даже когда стемнело, ужин им по его приказу принесли прямо в спальню.
В это время канцлер и несколько важных сановников ждали его во дворцовой приёмной — у них были неотложные дела для обсуждения. Ждали, ждали, но император так и не явился. Не выдержав, велели передать ему просьбу выйти.
В ответ из-за занавеси донёсся властный голос:
— Передайте, что сегодня я пережил немалый переполох! Мне нужно хорошенько отдохнуть всю ночь, чтобы прийти в себя! Какие бы ни были важные дела — всё завтра!
В этот момент императора явно отвлекли от чего-то важного и приятного: он раздражённо откинул полог и крикнул в коридор.
Слуга испуганно склонился в поклоне, поспешил уйти, но тут император, будто что-то вспомнив, снова повысил голос:
— И ещё! Чтобы кошка Великой императрицы — матери не смела появляться в павильоне Гуанхуа! Если хотя бы на шаг приблизится — спрос будет с вас!
Раздражённое эхо императорского рёва ещё долго гудело под сводами павильона Гуанхуа.
