Ляо Тинъянь не удержалась от лёгкой улыбки. Он ведь и не знал, что она пришла к Сыма Цзяо вовсе не за любовью. Всё, чего она хотела: чтобы у неё и у этого отца была хоть какая-то гарантия выживания в этом жёстком мире. А что до любви… С таким человеком, как Сыма Цзяо, в принципе неясно, способен ли он любить. Всё это внимание, эта забота, щедрость… они могут значить всё, а могут и не значить ничего.
Думать об этом ей не хотелось. Пока она просто наслаждалась жизнью. Она хотела и дальше оставаться вот такой, хорошо питающейся, ничем не обеспокоенной, под защитой и с мягким одеялом до подбородка. Честно, разве кто-то от такого бы отказался?
Отец не унимался:
— И ещё… В Лоцзине у тебя нет родных, ты одна. Так что будь осторожна. Не доверяй никому без оглядки. Думай головой и не забывай — за улыбающимся лицом не всегда скрываются добрые намерения…
— Отец, — спокойно отозвалась Ляо Тинъянь, — в этом дворце и так слишком много умных. А я, такая, как есть, вполне подхожу.
В конце концов, Сыма Цзяо же сам открыто признал, что ему нравятся простые, безыскусные, добродушные дурочки. Без хитростей, без тайных расчётов — вот что его умиляло. И если дело действительно в этом, тогда ей становится понятно, почему в оригинальном сюжете тот же самый Император держал главную героиню при себе так долго.
Хотя… постойте-ка. Раз уж на то пошло, получается, она с этой героиней на одном уровне по… интеллекту? А учитывая, что её собственное положение при дворе куда выше, выходит, что она ещё глупее?!
…этому слепому деспоту точно пора быть свергнутым. Лучше бы он действительно поскорее потерял трон.
Спустя несколько дней господин Ляо отбыл обратно в Хэся. Ляо Тинъянь лично пришла проводить его. В тёплом плаще, стоя на холодном ветру, она долго смотрела вслед удаляющейся повозке, пока её очертания не растворились в утреннем тумане. Тинъянь вздохнула и потерла ладони, чтобы согреться.
Рядом оказался Сыма Цзяо. Он взял её за руку. Его пальцы были почти такими же ледяными, как и зимний воздух. Ляо Тинъянь вздрогнула, но руки не отдёрнула. Напротив, она с привычной естественностью развернула ладонь и сжала его пальцы в своих.
— Пойдём, Ваше Величество, — сказала она спокойно. — Вернёмся в покои.
Император внимательно посмотрел на неё:
— Если тебе тяжело с ним расставаться, я велю перевести отца в столицу. Выбери для него должность. Любую, какую хочешь.
— Не стоит, — мягко покачала головой Ляо Тинъянь. — Он всю жизнь прожил в Хэся. Всё, чем он живёт, там. Перевозить его сейчас — значит вырвать с корнем. Лучше пусть спокойно живёт там, где всё ему привычно.
Сыма Цзяо кивнул, но, будто не унимаясь, продолжил:
— У тебя ведь и родни близкой, похоже, нет. Можно и их сюда позвать. Найдём, кого куда пристроить.
«Вот, классика жанра, — мысленно усмехнулась Ляо Тинъянь. — Император влюблён, так что обязательно надо всех родственников фаворитки пристроить к хлебным местам. Одному человеку повезло — вся его деревня получила чин. Типичный дворцовый расклад».
— Не стоит. Формально — да, родня, но после истории с матерью отношения с ними почти не поддерживаем. Давно никаких связей не осталось, — отмахнулась она равнодушно. — Поддержки от них всё равно никакой, зачем их тянуть сюда?
Император разочарованно замолчал. Он чувствовал себя так, будто перед ним не женщина, а черепаха в панцире. Ни за что не подберёшься.
— Ну а ты? — наконец спросил он, глядя прямо. — Чего ты хочешь?
Вот он, Сыма Цзяо во всей красе: если любит, то до предела, если не любит, то до уничтожения. Невозможно не заметить, как он каждый день из кожи вон лезет, чтобы её чем-нибудь осчастливить. С деньгами он обращался так, будто это пыль, а она уже настолько привыкла, что даже к золоту начала относиться как к неудобному световому загрязнению. Раздражает и бликует.
Поняв, что Ляо Тинъянь больше не радуется драгоценностям, Сыма Цзяо решил сменить подход.
Однажды он подошёл к ней с видом человека, у которого созрела великая идея:
— Как ты смотришь на то, чтобы я построил для тебя смотровую башню?
— Башню?.. — переспросила она, нахмурившись. — Вы имеете в виду такую… высокую? Чтобы с неё хорошо падать?