Когда-то, в ту давнюю весну, когда Да Цяо исчезла вместе с тем самым конюхом по имени Би Чжи, семья Цяо сделала всё, чтобы скрыть случившееся. Весть о позоре, разумеется, не должна была выйти за пределы дома, и даже младшему Цяо Цы рассказали далеко не всё. Он слышал лишь обрывки — какие-то шепотки о слуге, о бегстве, но без имён и подробностей.
Именно поэтому, когда сегодня, едва окончился бой, он увидел этого человека, и тот вдруг сам назвал её своей женой… и сказал это спокойно, прямо, с гордостью — Цяо Цы будто ударила молния.
Сестра? Добровольно? Вышла за него замуж?..
Нет. Этого не может быть. Это какое-то безумие. Порыв, ошибка, насилие, обман — что угодно, только не… её согласие.
Он стоял, прижав руку к кровоточащей ране, остолбенев. Голова отказывалась принимать правду. Ещё мгновение назад он был полон гнева — а теперь в нём осталось только смятение.
И вдруг — в этой тишине, нарушаемой только отдалённым стуком копыт — в памяти всплыло: именно этот человек, с лицом, скрытым под соломенной шляпой, вырвал его из лап смерти. Когда копьё врага уже готово было вонзиться в грудь — он появился. Один. Как буря. И спас его.
Он вспомнил, с какой невообразимой силой и лёгкостью тот прорубал себе путь сквозь солдат, с каким взглядом — прямым, ни капли не колеблющимся — отдал приказ его отцу.
Такой храбрости, такой мощи Цяо Цы ещё никогда в жизни не видел.
Кто же он, на самом деле?
Не просто бывший конюх. Не просто беглец. Не просто мужчина, уведший его сестру.
Он чувствовал это нутром.
Цяо Цы смотрел в пыльную даль, куда исчезла тень всадника, и стоял на месте, охваченный замешательством.
Он больше не знал — злиться ли, благодарить, или просто… смириться.
После того как Вэй Шао с армией покинул дом, в поместье Вэй словно вынули центральную опору — всё сразу потускнело, притихло, утратило напряжённую жизненность. В отсутствие мужчины, чья воля направляла каждый день, дом погрузился в почти гнетущую тишину.
Сяо Цяо, если не считать тех неловких и изматывающих часов, что приходилось проводить в обществе госпожи Чжу, жила на удивление свободно. Но лёгкость эта была обманчива — мысли её постоянно возвращались к северу, к Янчжоу, к новостям с фронта. Она жила, словно на хрупком льду — любое известие могло стать тем, что обрушит всё.
И вот, спустя больше чем полмесяца после отъезда Вэй Шао, наконец пришла долгожданная весть.
Когда Сюэй Тай напал на Восточный округ, внезапно пришло известие: Сюйчжоу оказался под ударом войск Ян Синя из Хуайнаня. Не ожидав такого удара в тыл, Сюэй Тай немедленно отступил — вернулся, чтобы защитить свои земли. И именно под Лючэном, у подножия гор Цзюлишань, его войска были настигнуты и разгромлены. Потери оказались колоссальными: погибло множество солдат, были потеряны запасы продовольствия, обозы и оружие. В итоге армия Сюэй Тайя в панике отступила обратно в Сюйчжоу и заперлась за городскими воротами. О каком-либо продолжении наступления теперь речи не шло — надолго.
Сяо Цяо, узнав об этом, наконец смогла выдохнуть. Всё напряжение, сковывавшее её сердце столько дней, медленно отступило, словно тугой узел наконец развязался.
Вернувшись к себе в комнату, она достала бумагу и кисть — хотела написать письмо отцу, Цяо Пину, рассказать, что знает о победе и что всё хорошо.
Но не успела начать, как из северного крыла пришёл зов: госпожа Сюй велела ей подойти.
Сяо Цяо тут же отложила кисть, переоделась и поспешила в северное крыло. Войдя, с удивлением заметила, что там уже находился Вэй Янь. Он сидел на коленях рядом с госпожой Сюй и, судя по всему, только что закончил разговор: поклонился, поднялся, и, разворачиваясь, столкнулся с ней взглядом.
Их глаза встретились. Вэй Янь на мгновение задержал взгляд на её лице — не грубо, но пристально, как будто что-то читал в её чертах.
Каждый раз, когда Вэй Шао отправлялся в поход, он неизменно передавал контроль над Ючжоу своему старшему двоюродному брату. Поэтому появление Вэй Яня в столичном доме не вызывало удивления — всё было естественно, в порядке вещей.
Сяо Цяо спокойно опустила взгляд и негромко произнесла:
— Старший брат.
Вэй Янь едва заметно кивнул, повернулся к госпоже Сюй:
— Бабушка, я откланяюсь. Завтра утром отвезу бабушку по материнской линии — она уже готова к пути.
Госпожа Сюй утвердительно кивнула, не говоря лишнего.
Он ещё раз посмотрел на Сяо Цяо — взгляд был не то оценивающим, не то задумчивым — и тихо прошёл мимо, покинув покои.
Сяо Цяо подошла ближе, поднялась на помост, встала на колени рядом с госпожой Сюй, заняв скромное место чуть ниже по положению. На низком столике перед ними лежали несколько свитков — судя по печатям и шёлковым обвязкам, письма были из разных мест, возможно, с фронта или из округов.
Госпожа Сюй с мягкой улыбкой сказала:
— Чжунлинь ушёл уже больше полумесяца. Бабушка знала, что ты будешь беспокоиться, потому велела: как только появятся вести — сразу сообщить тебе. Несколько дней назад армия уже прибыла в Ши-и, войско в порядке, укрепления возведены, в лагере — полный порядок. Всё идёт очень гладко.
Сяо Цяо вдруг ощутила лёгкий укол совести.
За последние дни она почти не думала о Вэй Шао. Её мысли были заняты Янчжоу, отцом, ситуацией на востоке. Возможно, это потому, что она была уверена в его силе. В его победе. Она верила — он обязательно вернётся.
Она опустила взгляд и тихо проговорила:
— Лишь бы муж мой скорее вернулся с победой.
Госпожа Сюй кивнула, и, помедлив, добавила:
— Сегодня я получила ещё одну весть. Завтра мне нужно выехать в Чжуншань — есть старое родство, что давно не навещала. Подумала: дома ты сейчас без дела, почему бы не поехать со мной? По пути и лицо покажешь, и мне будет спокойнее — в дороге будет с кем перекинуться словом.
Сяо Цяо слегка опешила. Поездка в Чжуншань — это не просто прогулка за город. Она не знала, зачем госпожа Сюй решила ехать туда сама, да ещё в такое время. Но раз та заговорила, отказываться не подобало. Она кивнула.
— Хорошо. Я соберусь.
Госпожа Сюй одобрительно улыбнулась:
— Ступай, приведи в порядок вещи. Завтра выезжаем с первыми петухами.
