Если бы на месте Вэй Яня оказался кто-то другой — он бы не стал раздумывать. Разорвал бы на части, разрубил бы в клочья, не пожалел бы десятерых — всех обратил бы в кровавую кашу.
Но беда в том, что этот человек — его старший брат.
Прошло уже два дня. Всё это время он сдерживал себя, изо всех сил держал в узде. Но сейчас, стоило в воображении вновь вспыхнуть той чудовищной сцене — пусть и вымышленной — как в жилах опять будто задвигались острые, колючие иглы. Они жалили его изнутри, не давая сосредоточиться, не давая дышать.
— Господин хоу, вы заметили его? — вдруг обратился кто-то рядом. — Именно о нём я говорил вам раньше. Зовут Ши Цзюнь. Родом из Паньюнь, округ Дэчжоу. Потомственный мастер копья. Обладает недюжинной силой. Его предки были героями, один даже служил уездным приставом в Иньяне. Позднее семья обеднела и вернулась к земледелию. Я лишь по счастливой случайности услышал о нём — вот и разыскал.
Ли Дянь наклонился ближе и, оживлённо указывая на арену, заговорил:
— Смотрите! Вот тот, что сейчас дерётся — именно о нём я вам и говорил!
На помосте сражался молодой воин — на вид чуть за двадцать, телосложение внушительное, фигура могучая. В его руках сверкало тяжёлое копьё из закалённой стали длиной в восемь чи. Он двигался стремительно, каждый выпад оставлял в воздухе свистящий след, и противник его с каждым шагом отступал всё дальше, едва держась на ногах. Вокруг раздавались восторженные возгласы, трибуны оживились.
До Вэй Шао наконец донеслись слова Ли Дяня, и он, словно вынырнув из глубины, очнулся. С усилием отогнал наваждение, вычеркнул из сознания тяжёлые образы, что терзали его всё это время, и вновь заставил себя сосредоточиться. Взгляд вернулся на арену.
Ши Цзюнь в самом деле оказался воином незаурядным: и мастерство у него было, и отваги не занимать. Он не посрамил надежд Ли Дяня — семерых противников, один за другим, сбросил с помоста, каждый бой вызывая бурю ликования у солдат, что, затаив дыхание, наблюдали за поединками. Последнего из бойцов он вышвырнул с такой мощью, что тот, покатившись, едва не вылетел за пределы арены.
Ши Цзюнь с силой вонзил железное копьё в доски помоста, стоя прямо, как гора, и громогласно выкрикнул:
— Есть ли ещё недовольные? Ши Цзюнь из Паньюнь ждёт любого, кто осмелится!
Он обвёл зрителей хищным взглядом. Но внизу, под ареной, царила тишина — никто больше не решился выйти.
Ли Дянь, ценивший сильных людей, сиял от восторга и уже было готов разразиться криком одобрения — как вдруг на противоположной стороне, на помосте Байху-Тая, кто-то резко вскочил с места.
Фигура отделилась от толпы и, словно метеор, соскочила вниз с высоты в несколько чи, приземлилась с грохотом, и широким шагом устремилась к арене. В считаные секунды он оказался у помоста.
Он был высокого роста, около семи чи, с плечами, широкими, как у леопарда, и спиной, мощной, как у ягуара. На первый взгляд ему можно было дать лет двадцать семь-двадцать восемь. Его легко было узнать: это был Динь Цюй, приёмный сын Юань Чжэ, который прибыл в Юйян двумя днями ранее вместе с ним.
Одним резким движением он взлетел на арену, и, встав во весь рост, громко возгласил:
— Я — Динь Цюй из Сями! Недавно прибыл в Юйян с моим приёмным дядей Юань Чжэ. Нас здесь встретили радушно, за что признателен. Слышал ещё раньше о славе этого Соревнования Лули, но теперь, увидев своими глазами, — восхищён. Только что наблюдал за искусством воина Ши из Паньюня, и, признаться, зачесались руки! Потому и выхожу на бой. Только хотел бы знать — дозволено ли чужаку вроде меня бросить здесь вызов?
Он стоял, держа длинное копьё наперевес, лицо его выражало высокомерие, взгляд был острым и прямым, как жало.
Динь Цюй — родом из Сями. После того как поступил на службу к Юань Чжэ, его имя быстро взлетело вверх. В прошлом году, когда Юань Чжэ вёл бой в Бэйхае, он попал в засаду, окружённый со всех сторон. И лишь благодаря Динь Цюю, что прорвался сквозь ряды врагов, в одиночку вломившись в самую гущу боя, удалось Юань Чжэ вырваться из окружения и спастись. С того дня Юань Чжэ стал ценить его выше многих, признал его приёмным сыном и с тех пор повсюду брал с собой.
Вот и в этот раз, прибыв в Ючжоу, Юань Чжэ взял его с собой. И уже в первый вечер, за пиршественным столом, Динь Цюй оказался в неловком положении — был встречен холодно, с явным вызовом. Он сдержался, не ответил грубостью, но про себя запомнил. Унизили — значит, надо будет взять своё. И не просто так, а на глазах у всей Ючжоуской армии. Он затаил обиду, и всё это время выжидал удобного случая, чтобы поквитаться.
И вот момент настал. Он не смог больше ждать, выскочил вперёд, поднялся на арену и бросил вызов.
Сказав своё громко и отчётливо, он, сам не сдержавшись, бросил взгляд через арену — на ту, что восседала высоко на Луском помосте, стройная, как ива, изящная, как образ в сновидении.
Мужчины, что и говорить, в своём большинстве — суть создания похотливые. Динь Цюй тоже не стал исключением. В тот самый день, когда они прибыли в Ючжоу, едва он спешился, как увидел — Сяо Цяо выходит из повозки вместе с госпожой Сюй. Уже тогда он догадался: эта женщина, должно быть, жена самого Вэй Шао.
Про Вэй Шао из Ючжоу давно шла слава: в прошлом году он женился на девушке из семейства Цзяо, родом из Яньчжоу. Говорили, что жена его — редкой красоты, несравненной грации. Об этом и Динь Цюй слышал — краем уха, в пересудах. Но лишь теперь, увидев её воочию — в парадных одеждах, утончённой, словно сошедшей с живописного свитка, — он понял, что слова были слабы. За всю свою жизнь он не встречал такой ослепительной красоты.
С того первого взгляда, как только она сошла с повозки — изящная, сияющая, — он уже не смог не глядеть. Глаза сами тянулись к ней. А затем — снова, когда она появилась на высоком помосте, возвышаясь над всеми, отбивая в барабан и читая торжественные строки… То зрелище врезалось в память — и долго ещё не отпускало.
И вот теперь, когда он вышел на арену, вызов в его словах был не только отголоском старой обиды. В глубине души он, быть может, сам того до конца не признавая, желал иного — продемонстрировать себя, показать свою силу, умение, удаль. Произвести впечатление. На неё.
А Сяо Цяо и не догадывалась, что вновь, сама того не желая, попала в чей-то плен — не силой, но видом, не словом, но взглядом.
Она долго сидела спокойно, думая, что турнир подошёл к концу. Ши Цзюнь казался непобедимым, и всё шло к развязке… Как вдруг, словно грянул гром с ясного неба — кто-то новый вышел на арену.
В его голосе слышалась явная насмешка, в каждом слове — скрытый вызов. Сяо Цяо сразу напряглась, взгляд её стал пристальным, внимательным. Она, сама, не заметив, как, поймала себя на том, что уже всем существом следит за происходящим.
Ли Дянь украдкой взглянул на Вэй Шао — тот оставался невозмутим, лицо его было спокойно, ни малейшего намёка на эмоции. Ни слова, ни знака — словно происходящее его вовсе не касалось.
В подобных обстоятельствах, коли уж Динь Цюй вышел с вызовом, принимать его было неизбежно. Как сторона, принимающая гостей, они не могли уклониться. Ли Дянь коротко озвучил правила. Над ареной вновь раздался гул барабанов — и бой начался.
