Сяо Цяо опустила руки. Медленно, сдержанно поднялась с колен.
Но не успела выпрямиться полностью, как услышала за спиной холодный голос:
— Пусть она идёт. А ты останься. Мне нужно с тобой поговорить.
Это была госпожа Чжу.
Сяо Цяо молча сделала поклон, не говоря ни слова, и вышла из зала.
— Юй `эр, ты тоже пока выйди. Тётушка хочет поговорить с твоим братом, — обратилась госпожа Чжу уже другим голосом, мягким и ласковым, — к Чжэн Чуюй.
Та сразу ответила с почтительной кротостью:
— Как будет угодно тётушке.
Она бросила взгляд на Вэй Шао — долгий, как будто невидимая нить тянулась между ними — и тоже вышла, поклонившись.
…
— Чжунлинь! — как только в комнате остались только мать и сын, госпожа Чжу сразу заговорила. — Ты ведь не взаправду собрался завтра вести её к храму предков?!
Вэй Шао не дрогнул ни в лице, ни в голосе. Лишь коротко ответил:
— Разумеется, нет.
Госпожа Чжу заметно выдохнула, как будто сбросив с плеч груз. Фыркнула:
— Вот и славно. А то я уж подумала, ты, ослеплённый красотой этой девки из Цяо, начисто забыл, как погибли твой отец и брат! Я ведь нарочно только что сделала ей немного больно — чтобы стыд почувствовала! А ты, как же, с таким видом взял её подношение… Для кого?! Мне такое даже видеть тошно!
Вэй Шао чуть заметно нахмурился:
— Хватит. Я и так задержался дольше, чем собирался. Мне ещё делами заниматься. Если вам не по сердцу — выбросьте или сожгите. Как угодно.
Госпожа Чжу уловила в голосе сына нечто неладное — и сменила тон. Уже тише, почти ласково сказала:
— Ты ведь снова уедешь надолго. Полгода, а то и дольше. А Юй `эр… она скучала. Очень скучала. Сегодня вечером…
— Сегодня вечером я ночую в покоях Цяо, — Вэй Шао резко оборвал.
— Мать, — продолжил он, медленно и чётко, — скажу вам это в последний раз: к Юй `эр я не питаю ни малейшего интереса. Прошу вас как можно скорее подыскать ей достойного супруга. Девушка уже не юна — каждый упущенный год играет против неё. Потом будет поздно — и только вам придётся об этом жалеть.
Госпожа Чжу злобно уставилась на сына. Несколько секунд она молчала — будто сдерживая в себе кипящий пар. Затем резко выдохнула и с обидой в голосе воскликнула:
— Прекрасно! Я вырастила тебя в горе и заботах, а ты теперь вот так отплачиваешь мне? Я же не прошу многого! Разве так трудно — принять Юй `эр в дом? Она ведь только наложницей станет — не женой!
— Ты — единственный наследник рода Вэй по прямой линии! Тебе уже двадцать два — и у тебя до сих пор ни детей, ни наследников. Жена, наконец, появилась — да только из семьи Цяо! Я уже и не перечу твоей бабке — раз уж она настаивала. Она — старшая, пусть будет как она пожелала.
— Но разве может такая женщина, как дочь Цяо, продолжить наш род? Ха! Рано или поздно ты сам её выгонишь. А Юй `эр… чем она тебе не угодила? Чем она хуже?! Почему ты так со мной поступаешь?!
Она осеклась. Внезапно глаза её вспыхнули — будто в голове пронеслась догадка. Она резко приподнялась и уставилась на сына.
— Неужели… ты всё ещё не можешь забыть ту Сун-ну? Поэтому и не женишься так долго, и даже наложницу не хочешь взять?!
На лице Вэй Шао скользнула тень — быстрая, но мрачная.
Он не ответил сразу, но когда заговорил, голос его был ледяным:
— Мать, вы надумываете лишнего. Я весь год — на службе. День и ночь в разъездах, в делах. Где, по-вашему, мне взять время, чтобы предаваться таким пустым чувствам?
Он выпрямился, спина ровная, как стрела. Глаза холодны.
— О Чуюй больше речи не заводите. Я сказал всё.
— У меня ещё дела. Позвольте откланяться. Вам следует отдохнуть.
Он едва заметно склонился в прощальном поклоне — и, не дожидаясь ответа, повернулся и вышел.
Госпожа Чжу ещё несколько мгновений пристально смотрела вслед уходящему сыну, лицо её налилось яростью. Тут её взгляд упал на подношение Сяо Цяо — вышивку, что до сих пор лежала на краю тахты.
Словно что-то в ней оборвалось.
Она резко схватила свёрток, схватила ножницы и, стиснув зубы, со злостью распорола ткань на две части. Затем — с теми же ножницами — с яростным звуком швырнула всё на пол.
…
Во внутреннем дворе восточного крыла, возле ворот, Сяо Цяо уже ждала Чуньнян. Увидев её, та без слов подошла и молча пошла рядом, сопровождая её на обратном пути.
Они вместе вернулись в покои Сяо Цяо. Только оказавшись внутри, Чуньнян отослала всех служанок и, оставшись наедине с госпожой, наконец заговорила.
— Госпожа… как всё прошло?
Сяо Цяо уже успела взять себя в руки. Ни в голосе, ни в лице не дрогнуло ни тени волнения. Она спокойно и сдержанно пересказала Чуньнян, как всё происходило в комнате госпожи Чжу.
Чуньнян молчала долго. Взгляд её потяжелел. И, наконец, медленно сказала:
— Госпожа… если она так вас ненавидит… добиться её расположения, боюсь, уже невозможно. Это — как вода, ушедшая в песок. Не вернуть.
— Сейчас остаётся лишь надежда на госпожу Сюй. Если и она… окажется такой же…
Она не договорила.
Чуньнян помедлила немного, затем осторожно наклонилась к уху Сяо Цяо и прошептала:
— Госпожа… вы не думали о том, чтобы попробовать… мягко сблизиться с господином хоу? Не ради любви — но ради защиты. Я ещё в Синьду думала об этом. Господин Вэй, хоть и холоден с вами, хоть и несёт в сердце вражду между родами, но… не похож на жестокого. Он не из тех, кто черпает радость в унижении. Не злодей.
— Сегодня от Бин-нюй я узнала: он почти весь год вне дома. Война, гарнизоны, дороги. И если его мать вас ненавидит, а госпожа Сюй окажется такой же… Когда он снова уедет, кто останется за вас горой? Кто убережёт?
