Юношеская симпатия честная и чистая. Она улыбалась каждому, как прежде, говорила: «Спасибо» несмотря на шрамы.
Цзян Жэнь среди них не появлялся. Он исчез. Он вернулся в город Б и больше она его не видела. Даже перед смертью.
Вот почему она никогда не верила в его чувства. Казалось, всё было не больше чем шутка. Не злая, но и не трогательная.
Её лицо когда-то называли «цветущим», но никто не захотел узнать ту сторону, что обгорела в огне.
Прошли годы. Воспоминания о нём стерлись почти полностью. Лишь изредка она слышала, что он унаследовал «Цзюньян»… а потом стал убийцей.
А потом началась новая жизнь.
И в ней вновь появился он. Всё тот же.
Огненный. Безрассудный. Безумно настойчивый.
Сон будто растянулся на вечность, вобрав в себя всё, что когда-либо связывало её с Цзян Жэнем.
Когда за окном забрезжил рассвет, Мэн Тин проснулась и ещё долго сидела в оцепенении, не в силах окончательно очнуться.
Всё в её прошлой жизни оборвалось резко, как обрезанная нить. Цзян Жэнь в ней остался чем-то эфемерным, как стрекоза, скользнувшая по глади воды. Касание лёгкое, исчезающее, почти не оставляющее следа. Её удивило, что он вдруг вернулся в сновидении.
Небо только-только начинало светлеть. Она сидела на кровати, обняв колени, не двигаясь, как будто вслушиваясь в себя.
Сердце билось странно. Она прислушалась и чем дольше слушала, тем яснее понимала. Возможно, она никогда по-настоящему не знала этого человека.
В полудрёме мелькнула смутная, но пронзительная мысль: «А что, если он тогда и впрямь не шутил?».
Он смотрел на неё с такой оголённой, почти болезненной искренностью. Она случайно бросала взгляд, а он уже улыбался в ответ. Спрятанные зонты, ожидание у остановки, эта детская надежда, что она возьмёт, и каждый раз разочарование, когда она уходила под дождь.
Он однажды бежал за ней по всей улице, крича что-то срывающимся голосом.
А она сидела в автобусе, за запотевшим стеклом, и ничего не слышала. Мэн Тин даже не обернулась.
И вот теперь ей внезапно остро захотелось узнать: «Что он тогда кричал?».
Почему потом исчез из города Х? Почему, несмотря на влияние и деньги, в итоге оказался под ярлыком убийцы?
Она похлопала себя по щекам, отгоняя остатки сна. Всё это — прошлое. Ей не суждено узнать правду. Остаются только догадки.
Она поднялась, оделась и спустилась за завтраком.
Был понедельник, день занятий в школе. И день, когда она должна была заниматься с Цзян Жэнем дополнительно.
Он казался совершенно не созданным для учёбы.
Когда он сдал ей тетрадь с домашкой, Мэн Тин, сидя в аудитории 101, онемела.
Просмотрев задачу за задачей, она поставила лишь две крохотные красные галочки. Без крестов — то, что не отмечено, автоматически означало ошибку.
Цзян Жэнь молчал.
Она не стала ругаться, а просто села рядом и начала спокойно объяснять:
— Вот здесь, во втором задании. Мы ведь уже делали похожее. Помнишь?
Разумеется, он не помнил.
Она объяснила ещё раз медленно и терпеливо.
Он нахмурился, вслушивался, улавливал суть, но не сразу. Всё давалось ему тяжело. Базовые знания будто рассыпались, и ей пришлось возвращаться чуть ли не к школьному курсу. Он и сам начал понимать, сколько пробелов.
К концу занятия за окном начался дождь.
Мэн Тин подняла голову и посмотрела на размытую каплями стеклянную гладь. Почему-то всплыли те обрывки сна: зонт с пепельными пятнами, ливень, его голос, догоняющий её.
Лето в этих местах было капризным. Небо менялось в мгновение ока.
Из соседних кабинетов доносился весёлый гул:
— Дождик! Настоящий ливень!
Цзян Жэнь молча смотрел на пелену за окном, словно на что-то далёкое.
— У тебя зонт есть? — спросил он.
— Нет, — отозвалась она.
Днём солнце палило так, что невозможно было подумать о дожде. А теперь — грохот и молнии.
В непогоду школа обычно просила тех, кто живёт неподалёку, уходить пораньше. Отсюда и детская радость в коридорах.
— А ты как собираешься добираться? — спросил Цзян Жэнь.
— Подожду, пока ливень хоть немного ослабнет. До остановки недалеко, — ответила Мэн Тин.
Однако когда прозвенел звонок, молнии продолжали рассекать небо, а вода лилась стеной, не думая утихать.
Мэн Тин начала волноваться.
