Он сказал, что ненавидит учёбу и терпеть не может домашние задания, но если не сдаст тетрадь, то не увидит её снова.
Мэн Тин опустила взгляд. Она долго молчала, а потом едва слышно произнесла:
— Тогда… тогда просто не сдавай.
Он удивлённо вскинул бровь:
— С чего бы? Всё равно заняться нечем, значит, буду.
Говорил он будто бы с равнодушием, почти с усмешкой, но в голосе звучала твёрдость:
— Постараюсь. Хоть, может, и не получится попасть в ваш класс.
Она хотела что-то ответить, но он уже взял её за руку и повёл к автобусной остановке. Она всё равно промокли, но укрытие хоть немного спасало от ливня.
Только когда они добрались до навеса, он снял с неё мокрую футболку.
Голос Цзян Жэня звучал непринуждённо, но за каждым словом стояла внутренняя серьёзность:
— Я правда больше не курю. И не начну снова. Тесты сдаю, в списке нарушителей меня нет уже давно. И… знаешь, приступов больше не было.
Что-то дрогнуло у неё внутри.
— Угу, — тихо отозвалась она.
Он едва заметно улыбнулся.
Впервые за долгое время он чувствовал, что меняется. Медленно, но меняется. Учился терпению, осваивал сдержанность, становился другим.
С каждым днём, чуть ближе к ней.
Пришёл июнь. С ним — душное, томительное лето.
По школе поползли мерзкие слухи, будто бы Мэн Тин не носит юбки из-за уродливого шрама. Болтали всякое.
Она молчала.
А вот Чжао Нуаньчэн бесилась, но спорить с массой голосов было бесполезно.
Многие мальчишки, подогреваемые сплетнями, словно соревновались, кто первый увидит её в юбке.
В обычной форме она и так казалась хрупкой и чистой, а если бы надела что-то нарядное, то её стали бы сравнивать с фарфоровой куклой.
Мэн Тин не обращала на это внимания.
Несмотря на мягкость, она была удивительно принципиальна. Сказала: «Мне всё равно», и действительно не прислушивалась.
Её мысли были уже о будущем. О лете. О подработке. О том, что папа Шу работает без отдыха, а она могла бы хоть немного облегчить ему бремя.
Нуаньчэн фыркала, возмущалась, а потом вдруг расплылась в довольной улыбке.
Последние два дня она специально болталась у ворот профтеха и караулила Хэ Цзюньмина. Всё после той поездки, когда в глуши они вдвоём ждали автобус. Она почти сдалась… и вдруг, будто в насмешку, автобус-таки приехал.
Нуаньчэн подпрыгнула от радости, подбежала к Хэ Цзюньмину и завопила:
— Видел?! ВИДЕЛ?! А вот и автобус!
Он уставился на приближающийся транспорт, как будто увидел привидение:
— Да чтоб мне…
Нуаньчэн рассмеялась, засияв:
— Попался! Теперь ты должен съесть навоз!
— Ты с ума сошла? — отшатнулся он.
— Сам обещал! — стояла на своём она.
— Ты, что ли, всерьёз?! — растерянно пробормотал он. — Да я просто болтал…
Но Нуаньчэн уже не остановить.
— Ага! А как про меня зубы заговаривал — так можно, да? А когда про себя — сразу «не считается»?! Вот и нечего!
Говорила она быстро и сбивчиво, как фасоль, рассыпавшаяся по полу. Нуаньчэн уже и забыла, что когда-то боялась его, обходила стороной и сторонилась всей его компании.
Хэ Цзюньмин почесал затылок и пробормотал с виноватой усмешкой:
— Ну и ладно… Я ж не святой, чтоб всё выполнять…
На этом всё и закончилось.
